научно-исследовательскую работу: в библиотеке Святой Женевьевы.
Жандармы связались с ним утром по совету Ришара Микелиса. Экланд был признанным историком и преподавал в университете Пантеон-Сорбонна. Он стоял первым в длинном списке специалистов, который они тщательно составили накануне.
Они поднялись на второй этаж большой библиотеки, и Алексис замер на пороге, пораженный величественной красотой открывшегося зала.
Этот зал раскинулся на восемьдесят метров в длину и пятнадцать в высоту. Своды потолка, вытянутая форма, каменные стены и стрельчатые окна делали его похожим на собор. Только повсюду вместо алтарей и витражей стояли книги: их разноцветные корешки хранили ответы на все вопросы мира. Здесь царил культ слова и знания.
В центре тянулись ряды деревянных столов и стульев, над которыми возвышались зеленые полусферы ламп, словно салютуя команде любознательных людей, готовых плыть сквозь время в этом странном ковчеге.
Сеньон попросил одного из библиотекарей указать им Экланда, и они нашли его склонившимся над стопкой фолиантов.
Ученый носил тонкую бородку, обрамлявшую лицо, на кончике носа висели маленькие очки.
Какое-то время он разглядывал их с подозрением.
– Просто я ожидал жандармов в мундирах, – признался он, вяло пожимая им руки. – Что за срочность, чем могу помочь?
Радуясь, что можно сразу перейти к сути дела, не утруждая себя нудными преамбулами, Алексис достал из кармана пиджака листок бумаги и развернул его.
– Мы ищем объяснение этому.
Он протянул профессору мятый прямоугольник с нарисованным в центре символом *e.
Экланд поправил очки и долго смотрел на рисунок. Сопел. Шевелил пальцами в такт своим мыслям.
– Почему вы думаете, что я способен вас просветить? – наконец сказал он.
– Может быть, этот знак был известен в древности? – спросила Людивина.
– Во времена Древней Греции, – добавил Сеньон. – А может, это какая-то римская эмблема?
Экланд лукаво глянул на трех жандармов:
– Вы понятия не имеете, что это такое, правда? И обратились ко мне за советом так же, как могли бы обратиться к знакомому мяснику или врачу?
– Вроде того, – признал Алексис. – Вы можете нам помочь?
Экланд поджал губы:
– Я наведу справки, но так, на первый взгляд, это не напоминает мне ничего известного. Извините.
Жандармы как по команде опустили плечи. Алексис грустно вздохнул.
– Надеюсь, вы начали с азов? – осведомился Экланд.
– То есть?
– Ну, это же буква, не так ли? Вы консультировались с лингвистом?
Алексис, Людивина и Сеньон переглянулись с одинаково виноватым выражением.
Профессор слегка ухмыльнулся.
– Очевидное редко бросается в глаза, товарищи, – сказал он, наклоняясь, чтобы что-то написать на обратной стороне листка. – Держите, вот имя моего коллеги из Сорбонны. Он лингвист, очень
