освещенным слабым светом дрожащих церковных свечей. Радан уже начал готовиться как минимум к ритуальному убийству себя, и если бы не дивные невинные светлячки огоньков, мерцавших странной добротой во мраке, он по-настоящему испугался бы.
– Твоя новая семья.
– У меня уже есть семья, и обмен в мои планы не входит.
Колдун (Радан вдруг ясно осознал, кто перед ним) посмотрел на него с сочувствием, которое лучше бы оставил при себе.
– Дорогое дитя, это место сотрет все, что сочтет лишним.
Ужас перед открывшейся перспективой сдавил горло – Радану вдруг резко приспичило…
– Где тут у вас… туалет? – растерянно спросил он.
– Ах, это…
Колдун сделал какой-то неуловимый жест рукой, и вся моча, только что распиравшая низ живота Радана, исчезла из его тела. Ощущение было гадким и бесчестным, он в ошеломлении прижал руки к месту пропажи, которая его не на шутку взбесила, однако, вернуть содержимое своих внутренностей (уже побывавшее неизвестно где) он все-таки не решился потребовать.
– Никогда больше так не делай! Это просто какая-то гребаная жуть!
– А ты не опаздывай. У нас нет времени. Пойдем.
– Куда?
– В Ад.
У Радана восстало все существо против дикости этой идеи. Дома: «Иди к черту, катись в ад», было лишь присказкой. Он сглотнул, но тут же поперхнулся, как кошка шерстью, сухой слюной, после чего вспомнил о своей мучительной жажде.
– А можно мне попить? – просипел он.
– Да, у меня тоже рядом с Адом всегда такая сухость во рту.
Колдун протянул руку с неизвестно откуда возникшим в ней стаканом с бесцветной жидкостью – Радан обхватил пальцами холодные стенки, осторожно понюхал край (запаха не было), но, памятуя о таинственно испарившемся содержимом своего тела, он все-таки не решился сделать глоток и поставил сосуд на пол, откуда тот исчез быстрее, чем появился, а чересчур искусный фокусник обратился к Радану с каким-то глупым вопросом:
– Готов?
Тот кивнул, хоть готов не был.
Колдун дотронулся до стены и бодро ринулся в прорезавшую ее черноту. Радан осторожно последовал за ним, немало удивившись, что различает в, казалось бы, непроглядном мраке тонкие огненные линии, очертившие ступени. Чем ниже они спускались, тем жарче становилось вокруг. В конце лестницы Радан, желая вдохнуть поглубже, потянул ворот рубашки и оторвал слабую пуговицу, отлетевшую во тьму совершенно беззвучно. Земля на дне Мрака была сухой и горячей. Чуть в стороне от лестницы толпились такие же, как он сам, дети. Радан насчитал двенадцать, а с ним – тринадцать человек. Один мальчик был в очках, другой – с волосами до плеч, еще один – очень крупный. Радан не столько видел их глазами, сколько умом, какие они и где, и знание это приходило в голову, будто он читал темноту, как книгу.
Большой парень протянул ему руку в нервном жесте и немедленно представился:
– Гена.
Радан
