Капрала звали Хэммондом, у него был мягкий голос, от него веяло спокойствием и благоразумием. У Генри сразу же возникло ощущение, что капрал Хэммонд был бы нарасхват в качестве камердинера, если бы армия когда-нибудь перестала в нем нуждаться.
За обедом, как он и ожидал, разговор коснулся событий в Дублинском замке.
– И все-таки эти ирландцы кошмарны, – сказала леди Вулзли, – и слава богу, что они не посещают светские рауты в этом сезоне, это большое облегчение. Угрюмые мамаши таскают за собой своих угрюмых дочек, надеясь подцепить хоть какую-нибудь партию для них. Суровая правда в том, что никто не хочет жениться на их дочерях, никто совершенно.
Присутствовали пятеро гостей из Англии, двоих он знал шапочно. Он отметил их молчание, улыбки на лицах и внезапные взрывы смеха, когда хозяин с хозяйкой развлечения ради пикировались друг с другом.
– Значит, лорд Хотон считает, – продолжила леди Вулзли, – что он королевское семейство в Ирландии, а у королевского семейства первым делом должны быть подданные. А поскольку ирландцы отказываются быть его подданными, он импортировал себе целый двор подданных из Англии. Я уверена, мистер Джеймс слишком хорошо знает об этом.
Он молчал и удержался на всякий случай от любых жестов, которые могли бы означать согласие.
– Он зазывает всех подряд. И нам пришлось выручать мистера Джеймса, – прибавил ее супруг.
Генри хотел было сказать, что лорд Хотон – отличный хозяин, но счел благоразумным не участвовать в этом разговоре.
– А чтобы все это выглядело пристойно и весело, – продолжила леди Вулзли, – он устраивает балы и банкеты. Бедный мистер Джеймс приехал сюда совершенно обессилевшим. А лорд Хотон на прошлой неделе зазвал нас к себе в апартаменты на ужин. И вечер, само собой, выдался зверски задушевный. Меня усадили рядом с каким-то невежей, а лорд Вулзли оказался возле невежиной жены, очень грубой особы. Ее супруг хотя бы сообразил в итоге, что лучше ему помалкивать, но жена не была настолько хорошо вышколена. Нет, мы, конечно, ничего против них не имеем, отнюдь.
В тот вечер, когда он уходил к себе, леди Вулзли провожала его по одному из длинных коридоров. По ее тону Генри понял, что она готова поведать ему кое-что по секрету об остальных гостях.
– Довольны ли вы Хэммондом? – спросила она. – Простите, что не смогла лично встретить вас по прибытии.
– Он великолепен, лучше и быть не может.
– Да, я потому его и выбрала, – сказала леди Вулзли. – Он очень обаятелен и в то же время сдержан, правда? – Она изучала выражение его лица; он ничего не ответил. – Да, полагаю, вы согласитесь со мной. Он служит только вам одному и, разумеется, полностью в вашем распоряжении в любое время. Думаю, он почитает за честь заботиться о вас. Я сказала ему, что, когда мы все умрем и канем в забвение, только вас будут помнить, читая ваши книги. И он сказал нечто очень милое, а голос у него такой тихий и приятный.
