сообщил Госс.
– Я не знал, – прибавил он, – что публика любит возиться в сточной канаве, я так и сказал Йейтсу.
– Он знаком с Уайльдом? – спросил Генри.
– Все ирландцы заодно, – ответил Госс.
– Но хорошо ли он его знает? – настаивал Генри.
– Он поведал мне удивительную историю, – сказал Госс. – О том, как однажды провел с Уайльдами Рождество. Дом, говорит, был еще краше, чем про него рассказывали, – весь белый, повсюду диковинные и красивые вещицы. А самой главной красотой в этом доме была сама миссис Уайльд – умная и весьма привлекательная, если верить Йейтсу. А еще два кудрявых мальчугана – воплощение невинности и очарования, совершенные создания. Все было превосходно, говорит, и дом – само совершенство, и там царит не только отличный вкус, но и величайшая теплота, красота и великая любовь.
– Выходит, недостаточно великая, – сухо заметил Генри. – Или, пожалуй, чересчур.
– Йейтс намерен нанести ему визит, – сказал Госс. – Я пожелал ему удачи.
Стерджес внимательно слушал, когда Генри впервые коснулся того, что рассказал ему Госс.
– Совершенно ясно, – сказал Стерджес, – что Бози – любовь его жизни. Он все бросит ради него. Уайльд нашел любовь своей жизни.
– Тогда почему он не увезет его во Францию? – спросил Генри. – Там таких людей принимают нормально.
– Он все еще может уехать во Францию, – заметил Стерджес.
– Невозможно объяснить тот факт, что он не сделал этого до сих пор, – сказал Генри.
– Мне кажется, я знаю почему, – ответил Стерджес. – Я много раз обсуждал это с теми, кто хорошо его знает или хотя бы думает, что хорошо его знает, и думаю, я понял.
– Пожалуйста, объясните, – попросил Генри, усаживаясь в кресло у окна.
– За один только короткий месяц, – медленно произнес Стерджес, словно заранее обдумывал следующее предложение, – он сидел в зрительном зале на премьере двух своих пьес, пережил триумфы, всеобщие похвалы и лицезрел свое имя, напечатанное огромными буквами. Это любого выбило бы из колеи. Никто не может осуждать человека, который только что опубликовал книгу или поставил пьесу.
Генри промолчал.
– А тут еще, – продолжал Стерджес, – он побывал в Алжире, и можете себе представить, слухи о некоторых его похождениях просочились и к нам. Похоже, ни он, ни Дуглас не ведали стыда, якшаясь с местными племенами, и возбуждение, должно быть, свело с ума и самого Уайльда, и, конечно, местных, не говоря уже о ком-то еще.
– Могу себе представить, – кивнул Генри.
– А когда он вернулся, ему негде было жить, он скитался по гостиницам, и к тому же без гроша в кармане.
– Этого быть не может, – возразил Генри. – Я подсчитал его доходы в театре. Они очень высоки.
– Бози потратил их за него, – ответил Стерджес. – Да еще и задолжал слишком много. Уверен,
