а он снова и снова натягивает мои волосы, как тетиву, чтобы я продолжала смотреть. «Не надо, умоляю тебя! Я не могу! За что?!»
С резким сильным вздохом просыпаюсь и вижу лицо озадаченной стюардессы, пытающейся разбудить меня, а по совместительству спасти от вернувшегося моего личного кошмара.
– Воды? – вопрошающе смотрит она на меня.
– Веры! Веры и стойкости! – по-русски отвечаю я. Поймав взгляд непонимания, я говорю: – Воды! – уже на английском – и тем самым избавляюсь от назойливого внимания моей спасительницы с затянутым на затылке пучке волос наверняка тоже до боли…
ГЛАВА 6
Очередной перелет дался мне куда легче: больше меня уже не беспокоили ни французские записки, ни кошмарные сны. Что действительно волновало меня в этот момент, так это то, где я сегодня буду жить, есть, спать. Хотелось бы, чтобы все вышеупомянутое концентрировалось в одном месте. У меня было две тысячи евро на все про все, виза на полтора года и желание поскорее начать жизнь заново в месте, где меня никто не знал, где у меня не было прошлого, и где пригодилось бы мое умение адаптироваться к окружающим обстоятельствам, – могу предположить, что такое место найдется.
Глядя на свой новый дом с высоты самолета, мне казалось, что словно гигантского размера великан вдавил своим большим пальцем зеленую точку на острове у самого берега и нехотя посыпал ее, будто соленой приправой, преимущественно двухэтажными домиками цвета слоновой кости – все выглядело уютно и одновременно компактно утрамбованным.
Это была небольшая рыбацкая деревушка, расположившаяся, словно преданная собака, у ног океана, который сам жадно лизал ее берег своими мерными волнами, периодически обрушиваясь без законного предупреждения.
В ней, вероятно, все друг друга знали, но никто не знал меня – и это обстоятельство меня особенно устраивало!
Запах этого места встречал чем-то незнакомым: едва соленая воздушная взвесь периодически мешалась с ароматом свежей, только что выловленной рыбы с нотками глубоководных, бурого цвета водорослей. Если закрыть глаза и просто вдыхать эту точку на карте, то близится чувство, что ты не шагаешь по суше – твое тело, твоя одежда, твой чемодан дрейфуют посреди сильного океана: в волосах ветер, а на губах соленый привкус.
Но если открыть глаза и вернуться на землю, то все оказывалось в буквальном смысле куда приземленнее.
Я шла по улице в своих «путешествующих» кедах, колеса чемодана с завидной частотой пересчитывали каждый кирпич брусчатки, которой была вымощена дорога. Солнце уже нехотя пробрасывало свои последние клочки света, ускользая за горизонт, словно усталый рыбак перекидывает громоздкую сеть через бывалую лодку – меня встречал вечер. Вдоль улиц уже кое-где тускло светили фонари, и казалось, что сейчас этот забытый Богом городок никак не мог раскошелиться гостеприимством для еще одного жителя.
Дома стояли близко друг к дружке, словно нервные первоклассницы на сентябрьской линейке: в слабых потоках
