что преступники что-то искали.
– И что такого ценного можно найти в доме прелата?
Леззаро славился тем, что не желал жить в роскоши.
– Тут мы зашли в тупик, сам прелат не понимает, зачем кому-то вламываться к нему в дом.
Анжелика вспомнила День осеннего равноденствия.
– Думаешь, это может быть связано с заклинателями?
Адела задумалась. Бриз принес аромат бергамота и пошевелил бумаги на столе.
– Это было бы странно, учитывая, что он гарантировал им свою защиту. Но все возможно. Ты общаешься с другими наследниками?
– Зачем мне это?
Из-за такого предположения вкупе с вновь пробудившейся неприязнью к Ластрайдерам жжение под кожей стало еще сильнее. Анжелика быстро, пока мать ничего не заметила, убрала руки за спину и тряхнула ладонями, будто стряхивая крошки.
– Просто хотела убедиться. Обстановка очень напряженная, этим надо воспользоваться. Что бы ни происходило, мы должны держать сторону короля.
Ну конечно. К этому всегда все сводилось, главное – быть на стороне короля.
Дрожь усилилась. Анжелика извинилась и нетвердой походкой пошла к себе.
Слабая, она была такой слабой. Но как только она поднялась по лестнице, сердце застучало чаще.
Анжелика прошла в комнаты для музицирования, в репетиционной вытащила из шкафа скрипичный футляр, дрожащими руками открыла и застонала, увидев гладкое полированное «тело» из ели и клена. Пробежала пальцами по его изгибам, потом по струнам и задрожала в экстазе от их мягкого звенящего звука.
Стены в репетиционной были со звукоизоляцией, так что никто не мог ее услышать.
«Ты хочешь избавиться от пожирающей тебя страсти», – шептала ей в базилике Дейя.
Анжелика достала из футляра скрипку и взяла смычок. В нетерпении слегка подкрутила колки, но даже от этого незначительного действия по спине пробежала приятная дрожь.
И наконец, наконец-то положила смычок на струны и заиграла. Взмах руки, смычок обмирал, скользя по струнам. Мажорное трезвучие. Упоение от огня. Анжелика закрыла глаза. Она дышала и играла. Каждое глиссандо подпитывалось пламенем, которое лизало ей руки. У нее в ногах потрескивали раскаленные угли. Точно так же как дыхание через скрипку могло вызвать шторм, каждая скорбная нота призывала жар, агонию элемента, который будил в Анжелике страстное желание. И никогда нельзя было понять, что уже давно пора остановиться.
Зависимость от стихии. Когда слишком много никогда не бывает достаточно.
«Эта слабость, которая сродни недугу».
Мелодия – страсть. Мелодия – скорбь. Она поймана между ними, и, стиснув зубы, продолжает играть, даже когда от жара начинает облезать кожа, а кончики волос превращаются в пепел.
VIII
Николас явился на встречу со своим новым подразделением в примыкающий ко дворцу военный комплекс. Плиты во дворе, где под открытым
