style="font-size:15px;"> «Не надо».
У Таисии помутилось в глазах. Стражники уходили с площади, Елена что-то кричала, ноктанцы тихо переговаривались.
Умбра летала над головой Таисии, пульсируя в такт ударам ее сердца. Данте со стражниками исчезли из виду, а она не могла ни о чем думать. В голове звучала только последняя команда брата: «Не надо».
Из них двоих именно она всегда получала приказы, она была партнершей брата, его генералом.
И вот теперь она осталась сама по себе.
XI
Когда Риша с отцом прибыли в часовню Тханы, там уже царил хаос.
Для удобства Святого Короля во Костяном дворце построили четыре часовни, каждая была посвящена своему богу.
Тела умерших солдат, советников и родственников короля как минимум за день до похорон или сжигания укладывали на помост в часовне Тханы. Сжигание тел в последнее время применялось чаще обычного.
С монархами все было иначе. Их тела пропитывали бальзамирующим раствором, а затем захоранивали в усыпальнице под Костяным дворцом.
Отделанные костями стены и колонны были все в глубоких царапинах, как будто от когтей какой-то впавшей в неистовство твари. Высокий серебряный канделябр опрокинут на пол, черный мраморный пол усыпан прахом из урн почивших аристократов и генералов Ваеги.
Глядя на то, что когда-то было прелатом Леззаро, Риша искренне мечтала о том, чтобы король снова разрешил всем горожанам сжигать тела своих умерших.
Отец, в одеждах некроманта, мрачный, но спокойный, стоял рядом. Где Фердинанд, никто не знал, поэтому их сопроводил в часовню дерганый советник с выпученными глазами.
– Давно он в таком состоянии? – спросил Рат, доставая нить из сумки.
Из-за короткой бороды его подбородок не казался таким уж агрессивным, а темно-карие глаза были почти черными.
– Н-ну, где-то с час, – заикаясь, ответил советник, оставшийся стоять возле дверей, и поморщился, когда прелат врезал по колонне так, что, казалось, вся часовня содрогнулась. – Или ч-чуть меньше.
Тело прелата было обряжено в расшитые красными, золотыми, черными и серебряными нитями одежды. Это было знаком уважения всем четырем богам. Он должен был лежать в часовне Тханы два дня; предполагалось, что в это время священники будут приходить в часовню и приносить своему почившему прелату венки и прощальные дары.
Теперь одежды прелата были изодраны и покрыты прахом, на его посеревшей коже еще виднелись следы разорванных кровеносных сосудов, а шея распухла в месте перелома.
При жизни Леззаро был мягким, добродушным человеком, но сейчас он впал в неистовство, как будто никак не мог смириться с тем, как жестоко его убили.
«Неужели это мог сделать Данте?» – думала Риша, повторяя за отцом все движения и сплетая из нити сложный узор связывания.
Все были потрясены новостями о прелате, и это еще мягко сказано. Риша не могла совместить в голове образ молодого человека, которого хорошо
