выплачут слёзы другие,А мне этих слёз не унять
И чувство острей ностальгии,
Зато уж его не отнять.
Вымаливать милость у Бога
В ночи и в сиянии дня.
А ты подожди нам немного,
Пока не отпустят меня.
«Взвесь каждую мою слезу. Потянет три карата?..»
Алексею
Взвесь каждую мою слезу. Потянет три карата?
И ограни её потом – здесь нужно мастерство.
Всё дело в том, что ты мне так напоминаешь брата,
И с этим, я боюсь, нельзя поделать ничего.
Как будто в нашем мире он, не за чертой могильной,
И мне не надобно во сне искать его следы.
А можно просто позвонить отсюда на мобильный,
И он ответит мне, смеясь, с какой-нибудь звезды.
На сходстве том судьба моя сыграла вероломно,
Как ни пытайся, ничего мы в этом не поймём.
Но чувство, павшее на нас, так странно и огромно,
И, как в тумане светляки, мы исчезаем в нём.
Что по сравненью с ним тщета, прорывы и победы?
Спалило душу нам дотла, как молнией гроза.
И лишь мерцает в небесах Туманность Андромеды,
Как в затуманенных глазах дрожащая слеза…
«О, если бы не было всё так плачевно…»
О, если бы не было всё так плачевно,
То разве б решилась спросить я тогда:
«О, сердце моё, одинокий кочевник,
Куда же ты чувств моих гонишь стада?»
Над нами раскинулась звёздная млечность,
И надо бы к дому, но движемся прочь.
И чувство моё – беспредельно, как вечность,
И горе моё безутешно, как ночь.
Чьей волей мы брошены в дикую местность?
Не видно нигде человечьих примет,
И рвётся струна, и томит неизвестность,
И кто-то во тьме произносит: «Кисмет»[3]…
Но чья там мелодия темень тревожит?
Ни друга кругом, ни костра, ни жилья…
Кто плакать не может, тот песню не сложит.
О, сердце, о чём эта песня твоя?
О трудной судьбе в одиночестве ночи,
О том, кто мне дорог и близок, как брат,
О долге идти, хоть и нет уже мочи,
Идти, чтоб дождаться утра без утрат.
«Теперь ты – вся моя семья…»
Теперь ты – вся моя семья,
Теперь ты – вся моя родня.
Не одинока больше я —
Ты стал судьбою для меня.
А я теперь – любовь твоя
И радость хрупкая, и боль,
Твой свет во мгле житья-бытья,
В похлёбке быта – смысла соль.
«Пульки из одной обоймы…»
Пульки из одной обоймы…
Ах, проказы и приколы!
Что тут скажешь? Ведь с тобой мы
Вышли из девятой школы.
Где росли, всё отвергая,
Та мечтательность и доблесть?
Улица совсем другая
И совсем другая область.
Но Москва нас породнила —
Не Саратов и не Вятка,
Но тетрадки и чернила,
И
Кисмет (араб.) – рок, судьба, предопределение.
