вещами разбираться.
Болик Копыто открыл глаза и ничего не понял. Вроде он сидел в трактире, а сейчас обстановка вокруг никак не напоминала трактир. Столик куда-то бесследно делся. То есть столик здесь был, даже не столик, а стол, но он стоял напротив, и Болик за ним не сидел. «И пиво тоже куда-то исчезло», – шевельнулась ленивая мысль. Эта мысль, однако, помогла включиться мозгу, и Болик окончательно осознал, что бетонный пол и неоштукатуренные стены никак не могут относиться к трактиру, где он находился до того, как моргнул.
Он попытался поднять руку, чтобы озадаченно почесать затылок, и не смог. Тут же пришло осознание, что он сидит на неудобном металлическом стуле, и его руки привязаны к металлическим поручням. Двинуть ногой тоже не получилось – очевидно потому, что и они были привязаны.
Мысли ещё двигались слишком медленно, но Болик уже достаточно пришёл в себя, чтобы понемногу начать впадать в панику. Голова у него оказалась незафиксированной – он огляделся и сразу же наткнулся глазами на человека, который смотрел на него с выражением доброжелательного участия. Этого человека он знал – старшие показывали ему визиобразы тех людей, от которых следует держаться как можно дальше, и этот был почти на самом верху стопки.
– Проснулся наконец? – участливо спросил Антон Кельмин. – Можешь говорить? Может, попить дать? От этого препарата, говорят, сильно во рту пересыхает. Дай ему воды, – приказал он кому-то за спиной Болика.
Ко рту ему поднесли стакан с водой и Болик осознал, что во рту у него действительно полная засуха. Он припал к стакану, жадно глотая и не обращая внимания на проливающуюся мимо рта воду.
– Ну что, попил? – спросил Кельмин, терпеливо дождавшись, когда тот напьётся. – Говорить будешь?
– Что вы от меня хотите? – хмуро посмотрел на него Болик.
Вопрос был, конечно, совершенно бессмысленным, но Кельмин терпеливо объяснил:
– Мы хотим от тебя честного и подробного рассказа.
– Я ничего не знаю и не понимаю, что вам от меня нужно.
– Да всё ты понимаешь, – усмехнулся Кельмин. – И всё нам расскажешь, никуда не денешься.
– Пытать будете? – мрачно осведомился Болик.
– Зачем пытать? – искренне удивился тот. – Это же не полевой допрос. Господин излишнее зверство очень не одобряет, вот мы и не зверствуем без нужды. Сейчас сделаем тебе укольчик, а дальше только успевай за тобой записывать.
Рядом с ним появился здоровенный парень со шприцем в руке и распорядился:
– Гостята, закатай-ка ему рукав, посмотрим, что у него с венами.
Болик прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда он открыл их снова, он выглядел совсем другим человеком. Сразу возникло ощущение, что если он захочет освободиться, то верёвки могут его и не сдержать. Кельмин немедленно встревожился, но Болик вырываться не стал. Он поднял глаза вверх и заговорил громко и ясно:
– Госпожа моя Хозяйка Перекрёстков,
