листочками дуба – хлопали по спинам.
Ежась в шерстяном английском костюме, Варвара покачала головой.
Куда как снисходительнее смотрела на молодых людей с афиши знаменитейшая певица России мадам Вяльцева, приподняв надо лбом тонкими пальцами не менее известный вал волос, переплетенный жемчугами. Сегодня, 29 октября, в Морском собрании, а после и в летней эстраде для самой широкой публики бесплатно и, надо понимать, для поддержания патриотического духа состоится бенефис, публика услышит…
Ни великолепная Анастасия, ни Варя, да и никто здесь на Екатерининской площади не знали еще того, что знал уже дядя Варвары.
Петроград. Дворцовая площадь
Министерство иностранных дел
Алексей Иванович пошевелил пухлыми губами, будто перечел донесение, впрочем, глядя в бумагу невидящим взглядом: «По достоверным сведениям, Турция решила 28 октября немедленно объявлять войну России».
Это сообщал Гривс, русский посол в Константинополе, министру иностранных дел Сергею Дмитриевичу Сазонову, а тот, в свою очередь, прежде чем составить радио командующему Черноморским флотом, счел нужным зайти к Алексею Ивановичу.
– Что я и говорил, шахматная неторопливость турок в переговорах не есть даже их обычная тороватость или дипломатические ухищрения, а только следствие расстроенного бюрократического аппарата Турции, – заключил тот, педантично заправляя гербовую бумагу обратно в конверт. – Пока Халил[8] в Берлине все еще терзается, не продешевила ли Турция с обещанием вступить в войну… Заметьте, с обещанием только! – раздраженно подчеркнул статский советник. – Они и после объявления войны еще год верблюдов запрягали бы!.. Адмирал фон Сушон уже уговорил Энвера-пашу[9] поручить ему оперативное управление флотом, де, только чтоб научить нехристей немецким командам, а сам незамедлительно выходит в море. Нет, в этом их пыльном «диване» совершенно не с кем договариваться, не на кого положиться. Даже в триумвирате пашей, как в трех соснах, заблудишься…
– Странно, что они сразу же против нас не выступили, как только «Гебен» и «Бреслау» подняли турецкие флаги, – ворчит Сазонов, стуча указательным пальцем по доске подоконника, будто уже диктуя в Севастополь радиограмму.
За окном вечерние сумерки, и без того скорые и мимолетные, сгущает пелена мороси, сыплющаяся словно из сита в руках каких-то жутких чухонских ведьм, бредущих по серым тучам. Как-то пытается остановить их знамением креста ангел с девичьим ликом на вершине Александрийского столпа, но он так одинок против этого злобного воинства, крылья его почернели от воды и как будто даже поникли…
– И выступили бы, если б вовремя получили от рейхсканцлера обещанное золото, – отвлекает министра Алексей Иванович, не преминув напомнить о заслугах «поваров» со своей кухни. – А то, знаешь, до кораблей да пушек тамошним дельцам и дела особого нет, а вот заем в два миллиона лир
Министр иностранных дел Турции.
Военный министр Турции.
