не выдержала дама.
– Пусть будет так, – не стал разубеждать обоих Фаренгейт, наслаждаясь по-настоящему завораживающим действом: кроны деревьев, в которых уже можно было без труда отыскать пожелтевшие листья, зашуршали, пока с них стекала влага, устремляясь куда-то к густым тучам.
– Вскоре за вами прибудут, – добавил герой. – Остается только подождать или воспользоваться проводным телефоном, во всяком случае, продолжать поиски вашей армии бессмысленно, ее здесь не существует, как и войны.
– А как же Отечество, как же мои товарищи, ведь многие из их числа уже пожертвовали жизнями на благо Франции? – протестовал мальчишка в нелепой офицерской форме, что была ему не по размеру.
– Бог, случайность или сама судьба уберегла вас от участия в кровавой бойне, – оспорил Фрэнк, издали завидев белоснежные одеяния и красные линзы солдат, похожих скорее на священнослужителей. – Разве это не повод начать все с чистого листа?
– Быть может, вы совершенно правы, – проронила увлеченная действом незнакомка, ливень вокруг все никак не прекращался, но она уже была тронута до глубины души, словно еще никогда не видела ничего прекраснее.
– Наслаждаться мгновеньем, не имея возможности вернуть ничего назад, – размышлял вслух юноша. – Как просто.
Фигуры безликих солдат неумолимо приближались, заставив Фаренгейта убедиться, что они пришли именно за этой парой, должно быть, кто-то уже успел сообщить о вновь прибывших горожанах властям.
– А теперь прошу меня просить: мне нужно идти, – закончил разговор герой и оставил незнакомцев, поспешив удалиться из поля зрения солдат, поскольку обман беспомощных после пробуждения ото сна своей прежней жизни горожан считался тяжким преступлением.
Фаренгейт зашагал мимо задрожавших грациозно флагов под беззвучный аккомпанемент обратного дождя, длинная аллея деревьев наполняла тишину шелестом листьев. Казалось, даже шепот ветра проникнулся непередаваемой красотой и одиночеством этого вечера.
Герой в старомодной шляпе и галстуке, выглядывающей из-под черного пальто красной тканью, продолжил бесцельную прогулку, он уже и не помнил, когда пристрастился к подобному полной задумчивости отдыху вечерами, когда в часы перед сном перед его глазами возникали полузабытые образы из прошлой жизни. Порой мужчине казалось, что именно они заставляют его поверить, что у него вообще существовало прошлое.
– Жаль, что судьба позволила мне одному жить, чтобы застать пейзаж конца света, – проронил Фаренгейт, мысленно обратившись к Эмилии. – Только воспоминания о тебе заставляют меня каждое утро просыпаться и жить каждый следующий день.
Обратный дождь близился к завершению. Лужи на брусчатке тротуара сделались меньше, а где-то вовсе истаяли.
В душе героя вскоре наступил столь желанный покой, граничащий со смирением, словно он всецело принял собственную судьбу, отыскав в ней лишь приятные
