служа царю верой и правдой, хотел бы сказать ему горькую, но нужную правду… Какой же смысл говорить правду, когда ты знаешь, что в лучшем случае, не дослушав, отвернутся от тебя, и в худшем, как беспокойного или даже революционера, выгонят тебя? И все же находились люди, которые, рискуя и тем, и другим, продолжали попытки раскрыть Государю глаза. К числу таких лиц принадлежал временный заместитель генерала Алексеева генерал В.И. Гурко. Хотя в Ставке он был калифом на час, но держал он себя чрезвычайно смело, совершенно независимо. Даже когда он говорил с великим князем, чувствовалось, что говорит начальник штаба, первое лицо Ставки после Государя. И перед Государем он держал себя с редким достоинством. Вот он-то, как передавали мне тогда близкие к нему люди, а после и он сам, не раз настойчиво говорил с Государем и о Распутине, и о все разрастающейся, грозящей катастрофой, внутренней неурядице. Но выступления Гурко, как и выступления всех лиц этого лагеря, были бесплодны. Государь всецело подчинился влиянию Царского Села и упрямо шел по внушенному ему оттуда пути»{93}.
К изменению политической обстановки в стране чутко присматривались различные партии, в том числе социал-демократы и большевики, дожидаясь своего часа. Так, например, А.Г. Шляпников еще в декабре 1916 г. в письме в Швейцарию в ЦК большевиков сообщал В.И. Ленину и Г.Е. Зиновьеву о проводимой революционной подрывной работе, положении дел в стране и на фронте. Воспроизведем некоторые фрагменты из этого письма:
«Отношение русского правительства и Думы к германскому предложению о мире возмутило широкие круги обывателей и интеллигенции. Даже патриотический элемент недоволен решением Думы, ее «принципиальным» нежеланием вступать на почву обсуждения мирных предложений. Наши организации используют этот факт как яркую иллюстрацию захватных идеалов русской буржуазии и правительства. “Мирным” планам господствующих классов воюющих стран мы противопоставляем необходимость прекращения бойни помимо правительств, через головы их. На днях выйдет по этому случаю одна прокламация Петербургского Комитета.
Бюро предполагает также выпустить листовку, и, может быть, удастся поставить периодический центральный орган… Работы в этом направлении ведутся. …
Настроение солдат весьма напряженное. Ходят слухи о бунтах в армии. Сообщают, что идут беспорядки в Двинске, но на какой почве – неизвестно. Передают, что царь “уволил” командующего генерала Алексеева за его “оппозиционность” и назначил на его место генерала Гурко, 2 декабря Гурко заменен другим. К 6 декабря Дворянский съезд, думцы и Гос. Совет готовились к приему у царя. Наши царские холопы приготовили уже речи, но “неожиданно” были поражены: царь уехал на фронт, отказываясь их принимать. Своим обращением к Питириму и пожалованием ордена генералу “Куваке” (имеется в виду дворцовый комендант Воейков. – В.Х.) он ясно показал свое неудовольствие буржуазией… Вообще “общество” полно всяких слухов и толков. Сообщают, что будто еще летом
