во Владивосток никого не растеряли. Алексеев доложил, что там у них сейчас штормит изрядно…
И телеграмму в Потсдам нужно будет послать сегодня. Как обещал. Так что пора готовиться к приему гостей. Вильгельм собирался чем-то удивить. Только я, наверное, знаю, чем, – Николай улыбнулся, вспоминая доклад Фредерикса об очевидном сердечном влечении некой юной особы к отважному Принцу на белом коне, поражающему толпы азиатских варваров… из германского маузера.
Вот она вам, во всей красе, – оборотная сторона нашей с Банщиковым затеи с фото- и кинорепортажами из Маньчжурии и с Квантуна, благодаря которым весь мир смаковал отъезд Михаила на передовую из артурского госпиталя вопреки охам-ахам Стесселя и запретам эскулапов. Похоже, доскачется скоро братец. Ох, доскачется! Но, судя по всему, Мишкин и сам не против.
Худого в этом ничего не вижу. С немцами у нас пока все складывается правильно. Главное, чтобы мама раньше времени не прознала. Вильгельм, слава богу, умудряется про наши общие дела крепко держать язык за зубами. Понимает, сколь высоко подняты ставки. А как он вытаращивал на меня свои гневные глазищи тогда, у Готланда! Когда я ему про эпическую битву с сарматами напомнил, о которой он изволил распинаться в Мариенбурге перед толстобрюхими братьями-меченосцами.
Так, поди, и не дознался до сих пор, кто об этих его пассажах проболтался. На графа Остен-Сакена думает, естественно. Но наш старик посол мне его не выдал. Зато в том, что тогда, в августе, у Готланда все без сучка и без задоринки прошло, огромная его заслуга. Ну, и Михаила Лаврентьевича, конечно. И Дубасов наш, надо отдать должное бывалому морскому волку, был великолепен…»
И вновь нахлынули воспоминания. Летняя Балтика. Могучие корабли. Трепещущие на тугом ветру флаги и ленточки бескозырок. Дымные шапки, грохот салютов. Вильгельм в нашей адмиральской форме, идущий вдоль строя русских моряков…
Глава 1
За кулисами победы: землетрясение в сферах
Царское Село, Санкт-Петербург. 28 февраля – 2 марта 1905 года
В тот памятный день произошли два события, вызвавшие нешуточный переполох в августейшем семействе. Все началось утром, когда во время умывания внезапно упала в обморок, до крови разбив себе затылок о ручку шкафа, камер-фрейлина царицы княжна Софико Орбелиани. Сонечка, как звали ее в окружении государыни.
Откровенно говоря, совсем неожиданным приключившееся несчастье назвать было нельзя. Молодая женщина тяжко болела. По мнению врачей, в том числе и лейб-медика Гирша, – уже неизлечимо. Об этом при Дворе знали, и при переезде царской семьи в Александровский дворец Царского Села даже предлагали царице оставить ее в Зимнем. Так, например, порекомендовала поступить обер-гофмейстерина Нарышкина, считавшая, что дочерям императора не следует расти в присутствии умирающей.
Однако Александра была непреклонна, и для Сони была выделена «квартирка» из трех комнат на втором этаже свитской половины дворца.
