Шо такое для привычного декатлониста четыреста метров? Семечки! Это не полтораха, где сдохнешь, − похоже, волейболист в специфике десятиборья разбирался, ибо дистанция на полторы тысячи метров действительно была самой сложной. Нередко, завершая выступления забегом на полторашку, десятиборцы падали, полуживые, сразу за финишной чертой. Согласившись с Геной, что четыреста метров – это гораздо приятнее, Миша стал составлять на поднос пустую посуду. После еды полагалось убирать за собой: официантов в студенческих столовых никогда не было. Впрочем, в советских столовых их не было вообще.
− Пошли лучше ещё по булке махнём, − предложил Гена, тоже вставая и направляясь в сторону кухни. Тут же за перегородкой раздался громкий голос главной поварихи тёти Кати, женщины широкой, как общепитовский противень, и пышной, как хорошо подошедшее тесто.
– Иди, говорю, отсюда, нет больше булок! − шикнула она на Гену. Он вынырнул из-за стойки, театрально закрыл уши и подмигнул Шумкину. Но тут же скорчил поварихе недовольную гримасу и, скрывшись от зала, пошёл в атаку. Завтракавшим был слышен голос Гены и видны из-под стойки половины его голеней и ступни в сандалиях.
– Как это нет, когда тока шо были? – голос Савченко переливался до взвизгиваний. – Я же вас знаю: спишете, как вчерашние, и сами слопаете. Или по домам растащите. Дай булку, тётька Катька! Я не задаром прошу, я за неё гроши плачу. Тащи давай!
Женщина за стойкой разразилась грубой бранью. Но Гена наверняка знал, за что боролся: булок в столовой всегда пекли с запасом. Это придавало ему сил. Шумкин замер с подносом в руках. Что-то подсказало, что вторая булка может стать губительной именно для четырёхсотметровой дистанции. Да и ругаться он не умел.
Гена выскочил из-за стойки.
– Э, земеля, ты шо встал? Иди скорее. Тебе перед стартом положено есть побольше углеводов, – он заглянул за перегородку. – Слышь, тётька Катька, не дашь нам ещё по одной булке, в деканат пожалуюсь, что недокармливаешь нас. Нам калории нужны.
Повариха ответила, что кроме калорий неплохо бы таким, как Гена, иметь и мозги. Волейболист с улыбкой выглянул из-за перегородки и выставил большой палец.
– Не боись, земеля, тут всегда такая битва за еду! Айда вдвоём отстаивать своё право на хлеб насущный! А, вот ещё и девушка нам в подмогу. Вам тоже булочку, красавица?
Шумкин оглянулся и хмыкнул. Он не заметил, как за ним встала та самая блондинка с округлой причёской.
– Вы мне ещё пирожное заварное перед стартом предложите, – ответила девушка Гене и обошла Шумкина так, словно он был неодушевлённым предметом. – Тётя Катя, будьте любезны, налейте мне ещё чаю, – подкупающе попросила она старшую повариху. Шумкин стоял, опустив голову и раздувая ноздри.
– Во, учись, Хохол, как с людями разговаривать надо, – ткнула повариха Гене. – Тебе, дочка, с сахаром чаёчку?
– Нет, спасибо. Отдайте сахар тем, кому калорий не хватает. А мне они ни к чему, – даже не глянув в сторону ребят, блондинка взяла горячий стакан, поставленный на маленькую тарелку.
– Ага,
