быти» с проблемой уклонения народа от «долгого и безвременного пения»? Подразумевалось конечно же одобрение Священным собором единогласия, с чем прихожанам придется-таки считаться. Уверенность в успехе укреплял визит в Москву патриарха Иерусалимского Паисия, гостившего в ней с 27 января 1649 года. Уважаемый грек присоединил собственный голос в защиту единогласия.
Увы, затея с треском провалилась. Двадцать семь участников прений, отвергнув притязания благовещенского протопопа, постановили: «Как бы[ло] при прежних святителех митрополитех и патриархех, по всем приход[ским] церквам божественной службе быти по-прежн[ему], а вновь ничево не всчинати». И что же Ванифатьев, смирился с финалом, фактически запрограммированным? Никак нет. Наоборот, впал в бешенство. «Муж благоразумен и… добродетелен» не постеснялся обругать и выбранить почтенных старцев, отстоявших, между прочим, позицию большинства москвичей, а в принципе всей страны. Однако большевик – всегда и везде большевик. Кто не с ним, тот против него. Несогласные и вовсе – враги народа, по терминологии отца Стефана, «волки», «губители» исконного православия. Судя по жалобе патриарха и архиереев на высочайшее имя, оскорбительная для них сцена разыгралась в присутствии Алексея Михайловича и выглядела продолжением нравоучительного урока, когда главный протопоп России посетовал юному монарху на то, что «в московском государстве нет церкви Божии»!
Никон предлагает новые богослужебные книги. Художник АД. Кившенко
Обиженное духовенство хотело засудить Ванифатьева по статье Уложенной книги о хулении «соборной и апостольской церкви», за что полагалась смертная казнь. Впрочем, на духовного отца государя, по совместительству фактического первого министра, она не распространялась. К тому же для первого министра вполне естественно именно так отреагировать. Если же еще учесть, что патриарх Иерусалимский Паисий в Москве не только за единогласие выступал, но и за Богдана Хмельницкого слово замолвил, то нервный срыв отца Стефана нетрудно и понять, и простить…
Интересно, что о позиции Никона в те дни, по сути, ничего не известно. Особой активности он, похоже, не проявлял, пассивно поддерживая своих старших и более энергичных товарищей. Однако Новоспасский архимандрит явно задумывался о том, насколько церковная реформа Неронова и Ванифатьева целесообразна и вообще реальна в условиях России. Задумывался и приходил к выводам, сулившим мало утешительного его коллегам-реформаторам.
Глава 7. Переосмысление прежних взглядов
1 декабря 1648 года в Посольском приказе расспросили трех «черных попов» с Афонской горы – Петрония, Палладия и Сильвестра, которые предупредили царских дьяков о скором прибытии в Москву патриарха Иерусалимского Паисия. Впрочем, духовника царя Стефана Ванифатьева встревожило не это, а факт сопровождения греческого архипастыря от молдавских границ до городка Веницы
