базаре Николая Стрельцова, так он велел присылать тебя за мукой. Говорит, успели они до остановки мельницы намолоть пудов десять. Обещал поделиться. А там и Семён Матвеевич подсобит чем. Не зря ведь вы почти месяц на его полях шоперились». «Хорошо, тятя. Тогда я сегодня пораньше лягу», – ответил Василий, а сам подумал: «С Петром заодно повидаюсь. Может, у него какие мысли есть по поводу борьбы с продотрядами?».
Часть вторая
В порыве революционного мракобесия
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…
Глава первая
Декабрьское солнце в Сибири светит ярко, но не греет. Да и появляется оно на небосклоне не очень часто, словно специально уступая своё место тяжёлым снежным облакам. А из тех неделями напролёт валит хлопьями снег и накрывает землю толстым пушистым одеялом, способным сохранить от холода всё живое, чтобы оно, дождавшись весны, вновь расцвело и продолжило свой земной круговорот. Ну, а когда однажды утром солнце всё таки появляется на востоке и своими оранжево-красными лучами начинает ощупывать землю, то вся округа замирает в преддверии лютого мороза. Хорошо ещё, если он придёт без ветра. Можно хоть как-то сберечь тепло в домах и хлевах и защитить от простуды детей и домашний скот. Но если сизый дым из печной трубы начинает прижиматься к крыше в южную сторону, то на душе людей становится тревожно и тоскливо. В такие дни они стараются делать всё от них зависящее, чтобы не допустить материальных потерь. Почти круглосуточно топят печи, сохраняя не только тепло в избах, но и грея пойло для скота. И хотя обычно северный ветер задерживается ненадолго, урон крестьянским хозяйствам он наносит ощутимый всегда. Раньше, в спокойные царские времена, крестьяне знали, как справляться с такими природными явлениями, и заготавливали столько дров, зерна, овощей и сена, сколько могло потребоваться в даже самую лютую зиму. Но с приходом советской власти на территорию Сибири – всё кануло в лету.
Ранним холодным утром 27 декабря, когда до рассвета оставалось ещё часа два, Василий запряг огромного рыжего быка в дровни, бросил на них охапку сена, положил большой и тяжёлый мешок с заморожеными карасями, привезённых в подарок Гамзатом, и ещё один поменьше – с разными гостинцами, накрыл всё это сверху старым овчиным тулупом, и взяв в руки вожжи, уверенным голосом скомандовал: «Циля! А ну, пошёл!». Словно категорически отказываясь выполнять команду, бык резко мотнул головой, но немного постояв, сделал первые шаги по направлению к широко открытым тесовым воротам. Василий пошёл рядом с дровнями. В это время на крыльце появился Иван Васильевич и громко произнёс: «Ты смотри, паря, у Лисафиды долго не задерживайся. Ночку отдохни с дороги, а завтра к паужну будь дома. И не забудь передать от меня поклон всем родственникам. Если они нам не помогут, то придётся всех овец и нетель под нож пускать. Так и скажи». «Не беспокойся, тятя. Всё исполню, как велите», – ответил Василий, и выехав за ворота,
