остальным обитателям Долины.
Только новорождённые крушты всё так же весело носились возле матери, словно предчувствуя, что уже этой весной каждому из них предстоит стать началом новой общины.
Но даже самых скудных познаний в математике хватило бы, чтобы понять: новорождённых круштов не хватит на всех бездомных.
Глава 8
Я тебе не верю!
Казалось, что должно было случиться, чтобы мальчик, который уже несколько лет грезит Миртару, обрадовался, что оно состоится позже, чем у сверстников? Ничего, всего лишь близкое соседство с одним из них.
«Ну почему именно наш крушт?!» – в который раз за это зимовье мысленно восклицал Варэк.
Согласно традиции, всех бездомных, кому не достались новорождённые крушты, распределили по остальным. Стала богаче на пять человек и община Небесного Короля. Один был очень полезным приобретением – Сын Антилопы. Вполне ничего была и супружеская пара. Но вот уж их дети…
– Бедный Лилле! – не стесняясь, жалел друга Непоседа.
– Лучше бы ты шёл в Миртару один, чем с Келчи.
– Неужели он прямо так ужасен, как ты рассказывал? – не верил Лилле.
– Сам убедишься, – мрачно отвечал Варэк. – Впрочем, одному из нас повезло чуть меньше: мне целый год жить в одной общине с Келли!
А вот тут Варэк слукавил. Келли по-прежнему была несносна для девчонки, но будь она мальчиком, они бы даже дружили. Она изменилась только в лучшую сторону и особенно выгодно смотрелась на фоне брата, который, наоборот, стал ещё неприятней.
Теперь они были одинакового роста, но, чтобы отличить сестру от брата, не надо было присматриваться к застёжкам. И дело было не в бахроме, бисере, блёстках и прочих украшениях, которыми девочки метят свою одежду с определённого возраста, а в фигуре, которой она предназначена. Женского в телосложении Келли было ещё мало, и оно полностью исчезало, когда ребятня облачалась в зимнее для походов в сугробистую часть Долины, но в летней рубахе и лёгких штанах она была чудо как хороша.
А Келчи, растратив отрочество на праздность в Сонной Долине, стал ещё немощней, но, в отличие от, например, Лилле, тоже совсем не атлета, его худоба смотрелась жалостливо, видимо, из-за плохой осанки.
Если раньше Келчи прятал свою натуру при первом знакомстве, чтобы произвести впечатление, то тут, наверное, из-за переживаний о неизбежном Миртару, совсем прекратил сдерживаться – в первые же дни умудрился настроить против себя едва ли не всю новую общину.
А Келли, наоборот, прекратила настаивать, что лучше мальчишек во многих доблестях. Хотя всё равно любой разговор именно этим и кончался.
Девчонки если и посещали уроки Миртару, то лишь из любопытства и то пару раз, а она неизменно сопровождала брата. Особенно Келли и Келчи полюбились занятия у Бартоломео – впрочем, не только им. Он пользовался таким спросом, что порой ему внимали одновременно больше сотни подростков.
Пока
