детей, – излагал он министрам свой план. – Я – мальчик и лучше знаю, что нужно детям. За собой я оставлю право поступать как захочу. Остальное пусть будет по-старому. Что говорится об этом в законах, господин министр?
– Таких законов нет, – последовал ответ. – На основании закона (том 1349) дети являются собственностью родителей. Есть только один выход.
– Какой? – вырвалось одновременно у всех.
– Если его величество будет именоваться Реформатором (том 1764, страница 377), королём Матиушем Реформатором.
– А что это значит?
– Так называют королей, которые изменяют старые законы и порядки. Если король скажет: «Я хочу издать такой-то и такой-то закон», я ему на это отвечу: «Нельзя, об этом уже есть закон». А если король скажет: «Я хочу провести реформу», тогда я отвечу: «Пожалуйста, ваше величество!»
Все охотно с этим согласились. А вот с Фелеком дело неожиданно осложнилось.
– Королевским фаворитом он быть никак не может.
– Почему?
– Это противоречит придворному этикету, – брякнул кто-то.
Церемониймейстер на заседании не присутствовал. Поэтому проверить это было нельзя. «Фаворитов назначают только после смерти короля», – пользуясь незнанием Матиуша, соврали министры, а они желают своему юному королю здравствовать долгие-долгие годы. Поэтому грамоту любой ценой у Фелека нужно отобрать.
– Да, это незаконный документ, – подтвердил министр юстиции. – Фелек может приходить в гости к королю, быть его другом, но закреплять это грамотой за подписью и печатью – такого закона нет.
– Ну ладно, – сказал Матиуш, желая их испытать. – А если я не соглашусь и посажу вас опять в тюрьму?
– В вашем лице повелевает владыка государства, – улыбнулся министр юстиции. – Вы – король, воля ваша – закон.
«Вот чудаки! – подумал Матиуш. – Из-за какой-то жалкой бумажонки готовы томиться в тюрьме».
– Милостивый государь, – продолжал министр юстиции, – в наших законах предусмотрено всё. В томе 235 говорится: «Король властен нарушить закон…» – но тогда его называют не реформатором, а…
– Как? – с беспокойством спросил Матиуш, охваченный недобрым предчувствием.
– Тираном.
Матиуш вскочил с места. Сверкнули обнажённые сабли. Наступила мёртвая тишина. Побелев от страха, все ждали, что скажет король. Даже тюремные мухи перестали жужжать.
– Прошу с сегодняшнего дня именовать меня Матиушем Реформатором… Вы свободны, господа, – отчеканивая каждое слово, громко сказал Матиуш.
Смотритель тюрьмы отнёс кандалы в чулан, тюремная стража вложила сабли в ножны, а привратник отворил тяжёлую, окованную железом тюремную дверь. Министры от радости потирали руки.
– Минуточку, господа. Я хочу провести реформу: выдать завтра каждому школьнику по фунту шоколада.
– Слишком много, – авторитетно заявил министр здоровья. – Животы заболят. Хватит и четверти фунта.
– Ну
