лишних.
Дети остаются наедине с матерью.
Родители Джейн стоят в коридоре, злобно глядя на меня.
– Сукин сын, – говорит мне отец. – Пойдем кофе выпьем.
Это жене.
Я прижимаюсь к стеклу. Эшли берет мать за руку. Рука, наверное, теплая, хотя и безжизненная. Девочка трется щекой, лицом, гладит себя этой рукой, сама себе создает материнскую нежность. Натаниэл стоит рядом с ней, плача, потом заставляет себя перестать. Чуть позже, когда голова Эшли лежит у матери на животе, девочка улыбается, поднимая глаза, и показывает пальцем:
– Там урчит, – говорит она через стекло. Как будто урчание – признак улучшения.
Сестре надо выполнить с Джейн какую-то манипуляцию, и я веду детей в кафетерий.
– Что дальше? – спрашивает Натаниэл, поедая второй ленч.
– Вы должны проводить с мамой как можно больше времени, сколько захотите, давая ей знать, как вы любите ее, и понимая, как она вас любит.
Когда Эшли выходит в туалет, Натаниэл наклоняется ко мне:
– Ты маму трахал?
Я не отвечаю.
– Она к тебе неравнодушна была, все время отца тобой поддразнивала.
Я опять молчу.
– А где папа? – спрашивает Эшли, возвратясь к столу.
– Он здесь.
– В этой больнице? – спрашивает Нейт.
Я киваю:
– Хотите его видеть?
– А нам это обязательно? – спрашивает Эшли.
– Как захотите.
– Мне нужно думать, будто он мертв, – говорит Нейт. – Только тогда это как-то в голове укладывается. Сделал, что сделал – и повернул ствол к себе.
– Не было никакого ствола, – говорю я.
– Ты меня понял. Почему ты ему не помешал? Почему ты его не убил?
А почему я его не убил?
Слишком хорошо знакомый с географией больницы, веду детей в приемное отделение. Джордж припаркован в боковом коридоре, привязан к креслу, обмякший, будто целые дни спит, лицо в щетине.
– Или накачиваем седативами, или он бунтует, – говорит сестра, заметив меня.
– Вот это дети, – говорю я. – Эшли и Натаниэл.
– Он хорошо пообедал, и мы ждем решения, куда его направить, – говорит сестра чуть живее.
– Это куда он захочет? – спрашивает Эшли.
– Нет, бумага придет, где будет сказано, куда его везти, – отвечает сестра.
Джордж открывает глаза.
– Дети пришли, – говорю я ему.
– Здравствуй, па, – говорит Эшли.
Натаниэл молчит.
– Извините, – говорит Джордж.
Неловкое молчание. Все мы таращимся на пол, на узоры линолеума.
– Джордж, я все собирался тебя спросить: там кот, который царапается в кухонную дверь. Серый, с зелеными глазами, с белым кончиком хвоста. Пару раз заходил в дом. Похоже, его никто не кормит, так что я купил ему немножко корма.
