говорит сама.
– Простите за нескромный вопрос, но у вас необычный акцент. Откуда вы?
– Я китайская еврейка. Удочеренная взрослая.
– Сколько вам было лет, когда вас удочерили?
– Двадцать три. Приехала семья искать младенца. Младенцы им не понравились, они взяли меня. Я как младенец. Я не имею образования. Я ничего не знаю. Для всех выгодная сделка. Мы шутим – я большая новорожденная. Мне не смешно. Мне нравится быть еврейкой. Хорошие праздники, вкусный суп. – Пауза. – Так какое большое вы делаете пожертвование?
– Вас следует понимать так, что я покупаю время ребе?
– Еврейская община нуждается во многом, сильно поврежденная фаянсовой пеламидой.
– Финансовой пирамидой?
– Да, деньги ушли в дым. Сколько вы будете давать?
– Сто долларов.
– Это нехорошо. Вы делаете лучше?
– Сколько бы вы предложили?
– Минимум пятьсот.
– Хорошо. И сколько времени уделит мне ребе за пятьсот долларов?
– Двадцать минут.
– Вы очень хороший еврей, – говорю я. – Хороший бизнесмен.
– Бизнесвумен.
Я диктую ей номер моей кредитной карты, и она меня переводит в режим ожидания на минуту. Слышна древняя музыка – марш евреев через пустыню.
– Карта отклонена.
– Почему?
– Не было сказано. Позвоните туда, потом позвоните мне опять. Пока, шлимазл[3].
Она правда сказала «шлимазл»?
Выезжая с парковки, я едва не задеваю всем бортом грузовик доставки.
В доме меня ждет другая записка, лежащая на полу под почтовой щелью:
«Я тебя работаю. Будь дома».
– Тесси, кто эти записки оставил? Ты видела, чтобы кто-то приходил? Или чья-то неизвестная рука бросает их в щель? И как эта рука выглядит? И что она от меня хочет?
Тесси на меня смотрит, будто говорит: «Слушай, друг, я вижу, что ты стараешься, но я тебя едва знаю, а тут столько последнее время всякой фигни творилось, что я даже не знаю, с чего начать».
Что-то изменилось. Ничего существенного, но такое чувство, будто вещи двигали, будто, когда я уходил, газета была снаружи… или внутри? И стопка почты, которую я держу возле двери, тоже по-иному смотрится. Банка крем-соды на столе. Тронул – холодная.
Сердце перескочило на передачу выше.
Я смотрю на Тесси. Она лупит хвостом.
– Эй? – говорю я. – Есть кто дома? – Жутковато как-то. – Эгей!
Сверху шум.
– Кто там? Натаниэл? Эшли? Отзовитесь!
Сердце стучит в ребра, будто хочет выскочить. Сложив руки рупором, я говорю басом:
– Я сержант полиции Спиро Агню! Мы знаем, что вы в доме. Выходите, положив руки на голову!
Громкий стук чего-то упавшего.
– Блин! – произносит кто-то.
– Ну, ладно, я сам поднимусь.
Неудачник (
