я, вытаскиваю свою многострадальную тушу из проклятой койки и отодвигаю занавеску.
Он бьется в судорогах, его подкидывает, он будто просит кого-то что-то сделать. Забыв о проводах кардиомонитора и шлангах капельниц, я придвигаюсь к нему ближе, голой задницей отодвигая с дороги сестер. Мысленно я слышу, как он просит меня двинуть его как следует, и я так и делаю. Чертовски сильный апперкот, в живот, изо всех оставшихся сил.
У него распахивается пасть, и из нее вылетают зубы. Больной ловит ртом воздух.
– Эти гребаные челюсти чуть меня не угробили, – выдыхает он.
– Вы сказали, что не хотите быть реанимированным, – говорит сестра возмущенно.
– Но я же не говорил, что хочу подавиться собственными зубами!
– Я думала, это эмболия. Вы ведь тоже так думали? – спрашивает одна сестра у другой.
– Сделайте одолжение, отправьте меня домой. Там я хотя бы застрелиться смогу, когда буду готов.
– Вы хотите, чтобы я позвала вам кого-нибудь?
– В смысле?
– Представителя больницы? Специалиста по разбору дел, адвоката пациентов? Доктора? Скажите только.
– Начните с первого и до самого конца списка. И немедленно измените у меня в документах. У вас просто никто не понимает, что такое НР.
Через полчаса приходит женщина с бланками отзыва распоряжения НР.
– Пока все изменения зарегистрируются в системе, пройдет время, так что я объявление напишу на вашей двери.
– Делайте, что считаете нужным, – говорит мой сосед.
«ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА СПАСАТЬ!» – пишет она на привинченной к двери грифельной доске, где уже наши фамилии, а также факт, что мы «СКЛОННЫ К ПАДЕНИЮ/ДЕЙСТВОВАТЬ ОСТОРОЖНО».
В середине дня возвращается девушка из «Пушистых друзей», приносит фотографии Тесси и кошки, сидящих на диване Джорджа и Джейн рядом с симпатичным парнем.
– Все уладилось, – радостно сообщает она.
Приходит тот коп из парка – он в форме и тащит здоровенный подарочный букет: цветы и плюшевый медведь, цепляющийся за вазу сбоку.
– Слушайте, я пришел извиниться. Я с вами был груб, хотя вы совершенно этого не заслуживали.
– Ничего страшного, – отвечаю я.
Коп садится на край койки, и мы мило болтаем, а когда уже действительно нечего сказать, он мне говорит, что зайдет еще.
– Просто смотреть было больно, – говорит мой сосед после его ухода. – В программе небось участвует.
– В какой программе?
– Типа «Двенадцать шагов». «Анонимные те», «Анонимные эти». Шаг номер девять – загладь вред, который ты причинил.
– Занятно, – говорю я.
Меня подмывает рассказать, как я чуть не сорвал собрание «Анонимных алкоголиков», но, учитывая, как он хорошо разбирается в этих шагах, лучше промолчать.
Приносят ужин. Ему – ничего.
– То есть как это – ничего?!
– Вы у меня ни на одно кормление
