вынимает блокнот.
Джордж попивает кофе.
Я молчу.
– Вопрос несложный. В любом случае мы снимем с лампы отпечатки пальцев. – Лампу дактилоскопируйте! – кричит детектив. – Вызовите группу сбора улик. – Он заходится в кашле. – Теперь: есть в доме еще кто-нибудь? Кого нам надо было бы поискать? Если это не кто-то из вас угасил ее лампой, то лицо, совершившее это, может сейчас находиться в доме? Может быть найдена еще одна жертва?
Он замолкает в ожидании, чтобы кто-нибудь что-нибудь сказал.
Но слышно только тиканье настенных часов в кухне. Я едва из шкуры не выпрыгиваю, когда вдруг выскакивает кукушка – ку-ку, ку-ку, ку-ку, – шесть раз.
– Прочесать дом, – велит детектив своим людям. – Убедиться, что никого больше нет. Все вещдоки запаковать. Лампу в том числе. – Он снова оборачивается к нам. – Сегодня понедельник, раннее утро. Меня из постели вытащили. Как раз в понедельник утром жена мне дает, причем без лишних вопросов – любит, чтобы неделя у меня хорошо начиналась. Так что у меня к вам чувства не слишком нежные.
– Да мне плевать, какую ты там хрень думаешь, козел! – вываливает Джордж.
Возле кухонной двери возникают два здоровенных копа, и вдруг оказывается, что выход перекрыт.
– В наручники его, – командует детектив.
– Я не вам, – говорит Джордж. – Я своему брату. – Он смотрит на меня. – А пижама моя. Так что быстро пошел и все сделал.
– На этот раз не смогу тебе помочь, – говорю я.
– Я совершил преступление?
– А то непонятно, – говорит один из копов, надевая на него наручники.
– Куда вы его повезете? – спрашиваю я.
– Есть какое-то место, куда бы вы хотели его отправить?
– Он был в больнице. Наверное, ушел оттуда ночью – видите больничный халат под одеждой?
– Так он что, сбежал?
Я киваю.
– И как он добрался домой?
– Не знаю.
– Я шел пешком по темным улицам, ублюдки. А ты – ублюдок в кубе.
«Скорая» увозит Джейн, копы забирают Джорджа, я остаюсь с полисменом, поджидающим группу сбора вещдоков. Пытаюсь подняться наверх, но коп меня останавливает.
– Место преступления, – говорит он.
– Одежда, – отвечаю я, хлопая штанами своей пижамы. То есть пижамы Джорджа.
Он конвоирует меня в спальню, которая выглядит как после торнадо – осколки лампы на полу, кровь, неприбранная кровать. Я снимаю пижаму брата и без малейших сомнений беру чистую одежду Джорджа, висящую на дверце шкафа еще в пакете из химчистки.
– Грязное оставьте в комнате, – говорит коп. – Никогда не знаешь, что может оказаться важным.
– Вы правы, – отвечаю я и спускаюсь вниз.
Провожаемый копом, я странно себя чувствую – будто под подозрением. Мне приходит в голову, что неглупо было бы позвонить адвокату Джорджа и сообщить ему о развитии событий, но не могу вспомнить его фамилию. Еще меня
