меня дети, внуки или правнуки тетушки из своих Америк: как там наша дорогая прародительница? И что я им скажу: напивается наш матриарх как сапожник в компании моей лучшей подруженьки?
– Имей в виду, Элен, я за белый! – послышался другой неюный голос.
О, я ошиблась: тетушка напивается в компании двух лучших подруженек – моей и своей собственной!
– Добрый вечер, Марфа Ивановна, как поживаете? – вежливо приветствовала я мадам.
– Марфинька, не плутуй, пусть деточка сама решит! – донеслось из трубки.
– Мон шер, кто тут плутует? Не шельмуй меня, Идочка!
В трубке послышались шорохи, голоса препирающихся старушек сделались неразборчивыми. На их фоне отчетливо прозвучал баритон Архипова:
– Чтобы тебе было понятнее, с большим трудом решается вопрос о соусе к макаронам – в меню сегодняшнего ужина паста капеллини, – добросовестно объяснил неисправимый зануда. – Ты как, за белый или за красный?
– Только не говори, что после работы поедешь не к нам, а к себе! – Это уже Ирка выхватила у приятеля трубку. – Я приготовила ужин на всех и не собираюсь толстеть, поедая в ночи лишнюю порцию! Все, ты летишь на Петрагу, это не обсуждается! Быстро скажи: бешамель или болоньезе, и бегом на метро!
– Болоньезе, конечно, ты же знаешь мой вкус. – Я с облегчением выдохнула.
Нормально все, мадамы и примкнувшие к ним друзья ведут здоровый образ жизни. А мне не придется готовить ужин для себя и поедать его в гордом и отвратительном одиночестве, что вдвойне прекрасно.
За десять минут до окончания рабочего дня я попрощалась с коллегами (подчеркнуто вежливо – с Микробоссом, который тут же что-то записал в свой блокнотик с пасквилями). Ровно в 17:30 прошла через турникет на волю и уже через полчаса входила в старый дом на Петроградке.
Не с парадной – с черной лестницы. Тетушкина квартирка образована путем соединения двух помещений – бывших комнат прислуги – на разных этажах. Этим обусловлено наличие в жилище очень колоритной и столь же крутой деревянной лестницы. Та комната, что наверху, именуется у нас светелкой, сейчас ее временно занимает Ирка. Тетушка в светелку поднимается редко, восхождение по головокружительно крутой лестнице для нее слишком опасно.
Вообще-то, оно для всех опасно. Единственный, кто никогда еще не падал с нее, – тетин питомец, кот Волька.
Кот и встретил меня в крошечной прихожей. Вскользь протер своей башкой мою коленку, сунулся мордой в сумку, ничего интересного в ней не учуял и одним могучим прыжком взлетел на середину лестницы – свой обычный наблюдательный пункт.
– Ну наконец-то! – Тетя Ида при моем появлении встрепенулась, как птичка на ветке, и в ушах ее тяжело качнулись крупные серьги с гладкими камнями, похожими на мармеладные конфеты. – Не звонили?
– Новые сережки? Конечно, с Блошки? – Я подошла обнять тетушку и присмотрелась к обновке. – Никак, родолиты?
– Ага, и ты попалась! Нет, детка, это кое-что получше – пиропы! – обрадовалась тетушка.
