что?
– Да хотя бы за то, что единственную дочку за тебя отдал, голяка такого. Я за дипломата могла выйти.
– Неужели ты думаешь, что дипломаты на дороге валяются? – сказал Витя. – А потом, ты, моя прелесть, достигла таких размеров, что дипломат посмотрел бы на тебя только ради любопытства.
– Ха, хорошего человека должно быть много, – не растерялась Лиза. – В этом ты виноват. Если бы ты не сделал мне ребенка, я была бы, как и раньше, только упитанной, только аппетитной девочкой, а сейчас немного поправилась, но это пройдет. Вот начну работать у тебя на родине, начну по горам лазить и буду стройненькая, как Афродита.
– Ну хорошо, Афродита. Завтра пойду устраиваться на работу, но только на период зимних каникул.
– Почему только на зимние каникулы, а не на все время? Ты не думаешь, что можешь потерять жену?
– Жен много, а университет один.
– Ну, вот и поговорили.
Глава вторая
Периферия
Погода в конце января на Днепропетровщине не пойми-разбери: то дождь, то снежок робкий, жидкий, иногда в виде небольшой метели. Закроет тонким слоем поле и тут же тает от теплой черной, как мазут, почвы, особенно если в небе разорванные тучи и солнечные лучи пробиваются, чтобы поцеловать землю. Ночью может приударить морозец – робкий такой, щадящий, но такой желанный, потому что земля в этот период рыхлая, размоченная, жидкая, слизкая – выйти без резиновых сапог совершенно невозможно. Так и хочется набрать этой земли в авоську и унести с собою, потому что такое богатство трудно найти где-нибудь в другом месте. Это просто черное золото. Возможно, сам Ленин видел этот чернозем, понял, что это за прелесть, и решил не отдавать крестьянам. Недаром немцы, оккупировав Украину, нагружали этим черноземом вагоны и увозили в Германию. Если бы у них была такая земля – это был бы самый богатый народ в мире. Гитлер точно не стал бы начинать Вторую мировую войну. Зачем? Такой земли хватило бы на две Германии.
Витя ехал в Томаковку автобусом по узенькой дороге с твердым покрытием, на которой все чаще и чаще попадались выбоины, так что в автобусе трясло как в камнедробилке.
В здании райкома партии и райкома комсомола уже никого не было, но дежурный направил непрошеного лектора в гостиницу, дабы ему не пришлось ночевать на улице. В гостинице, невероятно грязной и неуютной, неотапливаемой, было намного холоднее, чем на улице. Только три человека устроились здесь на ночлег по причине того, что не сумели ввиду отсутствия транспорта добраться кто в село Анаста-совку, кто в Китайгородку, кто в Чумаки. А транспорт – это гусеничные тракторы да еще брички как наследие проклятого прошлого, с которым Ленин покончил в семнадцатом году. Никакая другая машина в село не пойдет: грунтовые дороги размокли, раскисли, даже резиновые сапоги погружаются до щиколотки.
Дежурная нянечка сообщила, что кровать свободная еще имеется, а вот белья нет. Есть соломенный матрас, подушка, набитая соломой, и даже байковое солдатское одеяло, а вот простыни
