что переедет навсегда в Египет.
К ребёнку Латон был равнодушен: Аланта получила то, о чём мечтала. Через год супруги совсем отдалились: Латон объявил, что уезжает работать в Египет, возможно навсегда. Супруга только плечом повела.
Рано утром корабль отвёз его на материк. Атлант был на пути к Египту, когда с родной стороны появились чёрные тучи. Сердце дрогнуло, Латон резко развернул повозку: сынок, Аланта! До побережья слишком далеко, но он хлестал лошадей, что есть сил. Когда лошади пали, Латон бросил скарб, побежал. Вдалеке по небу носились обломки домов и деревьев. Через несколько часов, задыхаясь, достиг разрушенного стихией причала: мощная рябь несла к берегу куски цивилизации и трупы больших людей. Атлант, рыдая, упал лицом вниз. Цветущая Атлантида всего за сутки исчезла под водой.
Хищник
Выйдя из кухмистерской, городовой неспешно двинулся к набережной реки Фонтанки, где свернул к построенному несколько лет назад зданию цирка Чинизелли. Октябрьский туман держался над тёмными водами.
– Илья Ильич, – окликнул сзади знакомый голос.
Полицейский остановился и, широко улыбнувшись, протянул руку, подошедшему:
– Приветствую вас, Никита Петрович! Что нового в мире сыска?
– Видел афишу? Поволжский цирк на гастроли приехал. Да, вот же, на здании.
Городовой, глянув на ярко размалёванный плакат, протяжно свистнул:
– Ага!!! Снова Тигран!
– Эх, не удалось засадить в тюрьму, а ведь чую, – Сыщик стукнул себя кулаком в грудь, – и сердцем, и носом: убил, гад, свою жену, да на хищников списал.
– Как так?
– Как? Убил и в клетку бросил.
– Никита Петрович! Это ж кем надо быть! Невозможно и помыслить. – городовой покрутил большим и указательным пальцами ус.
– Помыслить невозможно, а на каторгу никто не хочет. Ты хоть видел этого Тиграна?
– Был на представлении год назад.
– А я, с Тиграном, как с тобой общался. Зверь, чисто зверь. Львы и тигры котята в сравнении с ним. Даже сейчас, вспомню допросы, мороз по коже. Бр-рр! Ну, я в кассу, супружница просит билеты купить.
– И я с тобой. На слонов посмотрю, на девчонку Леонелли, ах, до чего хороша!
– Дочка Тиграна. Это цирковая династия Львовых. Леонелли, – сыщик фыркнул, – взяли моду иностранцев из себя строить. А Лана Леонелли – красотка. Что ж, ты холостой, тебе можно и облизнуться.
Илья Ильич, смутившись, потупился
– Да я, так, девчонка ещё совсем.
В этот вечер Лана превзошла саму себя: все сложные и рискованные трюки под куполом цирка давались легко, безо всякого страха. Даже Тигран, крививший рот, стоя внизу возле кулис, не мог найти ни малейшей причины всыпать дочери. Под крики «браво» и бурные аплодисменты (ей трижды пришлось возвращаться на манеж, делать сальто и посылать зрителям воздушные поцелуи) она удалилась, неся охапку цветов. Затем объявили
