помню.
А ещё у меня, как и у всех человеческих существ были – мама и папа. Дедушки и бабушки. Дяди и тёти. Сёстры и братья. В общем и целом – типичный набор счастливого новорождённого.
Правда, счастье моё детское длилось не слишком долго и мне слишком рано пришлось столкнуться с утратой. Утратой главного человека в жизни каждого – мамы.
В далёком 1998-ом году, в возрасте четырёх лет я совершила своё первое крупное путешествие – из бывшей союзной республики в Россию. Воспоминаний об этом путешествии особо нет, но я, как человек разумный (или почти разумный), понимаю, что телепортироваться мы с семьёй не могли за две с лишним тысячи километров, а потому ехали на поезде. Поездка эта стала вынужденным процессом, а не собственно желанным. Мама и папа просто боялись оставаться в той республике, меньше, чем за сто лет, мутировавшей из дружественной союзной во враждебную и уже бывшую союзную.
Больше всего мне интересны чувства мамы в тот момент. Ведь я сама три года назад переехала на примерно то же расстояние от места своего долгого нахождения, что когда-то и мои родители. Правда мой переезд случился в пределах одной страны. От Волги до Енисея – Рассея, моя Рассея!9 И даже в условиях одной страны, присутствия и поддержки близких друзей и возможности вернуться обратно (нет), я чувствовала себя ментально и эмоционально, мягко сказать, так себе. И кажется, я могу примерно ощутить чувства своей молодой матери из 1998-го.
В России, в уездном городе О., нас ждала семья папы. А семья мамы так и осталась в бывшей союзной республике. И вот двадцатидвухлетняя замужняя девушка, с четырёхлетним ребёнком, без денег, невероятно красивая и притягательная, едет в незнакомую страну, где нет друзей, нет работы, нет жилья, нет близких – кроме меня и папы. Что она чувствовала? Я бы на её месте впала в депрессию. Вроде как, она и впала. И это стало концом конца нашей молодой семьи.
Тёплых воспоминаний, связанных с мамой у меня совсем чуть-чуть. Чуть-чуть – считается? Наверное, да.
Я помню, как она что-то готовит. Что-то очень вкусное – плов или манты. А ещё она часто делала бутерброды из белого хлеба с чесноком и майонезом. Сидела на кухне, такая стройная и милая, чистила чеснок, ловко орудовала своими длинными и тонкими пальцами чеснокодавилкой, нарезала свежий белый батон, мешала в маленькой мисочке с цветочками майонезно-чесночный соус, мазала ломтики хлеба, выкладывала сие произведение кулинарного искусства на противень и отправляла в духовку.
И такой запах распространялся по нашей съёмной квартире. И эта печальная, панельная квартира, со старой мебелью в царапинах и каких-то абстрактных детских рисунках на стенах, с мерзкого цвета дешёвым линолеумом – грязно-серо-жёлтым, с деревянными окнами, за которыми ещё виднелись обрывки советского союза, и лампочками без люстр, такая печальная квартира в этот момент становилась самым уютным местом во всей Вселенной – она становилась домом, где мама готовит своей дочке и мужу бутерброды с майонезом и чесноком.
Мне
Строчка из песни «От Волги до Енисея» советской и российской рок-группы Любэ, альбом «Рассея», 2005 год.
