одобрения, понимаешь?
Я вздрагиваю и киваю, и он толкает меня обратно на сиденье. Я прислоняюсь спиной к двери со своей стороны и остаюсь там, боясь даже дышать. Боясь того, как быстро и как сильно подействует на меня успокоительное.
– Оставайся здесь! – приказывает он мне, как собаке.
Я помню, как однажды он то же самое сказал Джейсу. Забавно слышать это от человека, который воплощает собой мифологического трехголового пса.
В моем горле стоит ком, который мешает говорить. А страх перед тем, что он мне вколол, превосходит мое воображение. Он растет с каждой секундой, и я уже думаю: неужели у меня полностью перехватит горло? Потеряю ли я сознание? Смогу ли я дышать?
Цербер хихикает и, открывая свою дверь, бросает на меня последний любопытный взгляд.
– Следи за ней! – приказывает он водителю. – Проследи, чтобы она не подавилась собственной слюной.
Дверь за ним захлопывается, и мы погружаемся в тишину.
Мои мышцы расслабляются, а тело становится ватным. Я чувствую, что мой разум становится неуправляемым, и ощущение парения, которое я чувствую, хоть и странное, но не совсем неприятное. Я перевожу взгляд на водителя, понимая, что контроль над сознанием ускользает из моих рук, но мне нужно знать, что происходит. Могу ли я надеяться на то, что Цербер собирается меня отпустить?
Водитель, кажется, разрывается между тем, чтобы приглядывать за своим боссом и наблюдать за мной. Вот почему он не замечает, как моя рука снова тянется к ручке двери. Я жду, когда он снова посмотрит вперед, и дергаю за ручку. Дверь под моим весом распахивается, и я вываливаюсь из машины. Я падаю, теряя равновесие, а мои рефлексы слишком медлительны, чтобы я сгруппировалась перед падением. Плечо и предплечье принимают на себя основную тяжесть удара, а зубы клацают друг о друга, впиваясь во внутреннюю сторону щеки. Мой рот наполняет кровь.
Моя реакция на успокоительное ужасающая, однако боль побуждает меня оставаться в сознании. Адреналин пронизывает меня насквозь, ускоряя сердцебиение. Я не думаю, что он вколол мне достаточно успокоительного, чтобы по-настоящему вырубить. И это моя единственная надежда, когда я начинаю ползти по асфальту, помогая себе обеими руками. Либо я права, либо я вот-вот разобью свое лицо об асфальт.
Но, слава богу, мне не суждено это проверить, потому что кто-то поднимает меня с земли, легко подхватывая на руки. Я запоздало поднимаю голову и встречаюсь с пристальным взглядом Джейса.
– Что-то вколол, – бормочу я. – Он мне не нравится.
«Теперь я в безопасности», – шепчет голос в моей голове.
Джейс прижимает меня крепче к своему телу, и я утыкаюсь головой в его грудь. Его сердцебиение громко отдается у меня в ушах, быстрое и ровное. Возможно, внешне он ведет себя спокойно, но его сердце рассказывает мне совсем другую историю.
Мой разум работает все медленнее и медленнее, но я чувствую, как он убирает волосы с моего лица, а потом объятия Джейса становятся крепче, потому что мы садимся
