но рассказывал. Каждый из присутствующих вспоминал случаи, надо мной посмеивались. Со стуком открывается дверь – нет никого. Все невольно обернулись, на дверь смотрят. В окне появилась пиратская рожа, тянется черная рука и мерзкий крик: «Пиастры! Пиастры!». От неожиданности капитан свалился с кресла, отбил копчик, остальные взрослые мужики рванули к двери, на выход, от греха подальше. Дверь стандартная, да и мужики нехилые, к тому же трап крутой вниз. Кто с синяком, кто с вывихом, но когда ломились в дверь, мимоходом задели руль, судно уткнулось в лед, потеряло скорость, трал начал тонуть. Быстро сообразили, начали выбирать трал. Побитые мужики, охая, через силу выбрали трал, вылили улов и – к базе, на сдачу, и к врачу занимать очередь. Как выяснилось, два шутника, старший трал-мастер и трал-мастер, над нами подшутили. Трал для ребенка в Северо-Курильске добыл маску и шляпу на Новый Год. Один отвлекает дверью, второй становится на траловую лебедку и орет. Оба долго светили фонарями за эту шутку.
Тренировки проводили под бортом «Скалы» и «Кавказа», добивались четкой работы с ложкой, только потом переходили на Хойемару. Хойемару отводила ограниченное время на сдачу – типа должны работать быстрее, чуть ли не бегом. Они что, издеваются? Обстановка накалялась. Капитаны объяснили советским представителям – если эти будут дальше себя по-хамски вести, то сдачи не будет. Не поняли. Десять судов в течение двух суток к базе не подходили. Шум дошел до Москвы.
Стали работать по нашим правилам. В 1975 году японцы из минтая делали триста видов продукции. Например, крабовые палочки и конфеты-леденцы. В нашей стране минтай – непромысловая рыба, и вся шла на фарш для зверосовхозов. Это потом дошло до головотяпов – в минтае девяносто процентов мяса и практически нет костей. Что и привлекало японцев. Ледовая обстановка тяжелая, куда опустить трал и где его тянуть – проблема. Помогали плавбазы, транспорта – ходили, делали дороги. С рыбой проблем не было, ее не надо было искать. Стенка триста метров на несколько километров, тогда, казалось, неисчерпаемое Охотское море.
Когда еще лед не встал, я видел нечто. Даже сейчас я, капитан, директор, промысловый капитан-наставник, скажу – так могут только очень опытные, грамотные, с умелым и бесстрашным экипажем. Волнение шестьсемь баллов, высота волны пять-шесть метров, и РС, рыболовный сейнер. В нем нет и сорока метров. Ставит трал, тянет его и выбирает. Чтобы носом выйти на ветер, в волну опускает сто метров якорной цепи. Мне тогда казалось – это безумие, в такой пляске воды, ветра и смерти. Профессионализм побеждал, мелочей в работе нет. Тогда я очень многому научился и понял. По вечерам, если были свободны, играли в карты у стармеха, коротали время между тралами.
Тут приходим на посиделки, он такой довольный, аж рожа стала шире. И показывает на потолок. Смотрим – весь потолок в черных точках. Он говорит: «Я гвозди набил, теперь эти суки на цыпочках ходят, тихо, аккуратно». Бывали и дни отдыха – базы становились на перегруз, и тогда друзья швартовались друг с другом и устраивали посиделки
