от неё избавиться.
Жерар сонно зевнул, почесав голый живот. Кроме весьма откровенных ночных шортиков на нём не было ничего, но это его не смущало. Как и меня. Едва ли в мире осталось хоть что-то, что могло бы меня смутить.
– Жерар, какого чёрта? Я звонила тебе сотню раз. Почему ты не брал трубку?
– Я спал, а ты чего сидишь тут такая…
Злая. Я выглядела злой, раскрасневшейся и совершенно отчаявшейся, ещё минуту тому назад собираясь рыдать на грязной ступеньке в вонючем подъезде.
Быстро уловив угрозу, исходящую от женщины, которой уже просто нечего терять, Жерар сделал шаг назад в свою квартиру и, защищаясь, вытянул вперёд сразу две руки.
– Аника… я не понимаю, что случилось?
– Не понимаешь, что случилось? – Я ударила ладонью по стене всего в паре сантиметров от его лица. – Ничего такого, Жерар. Ничего, кроме того, что ты растрепал половине Парижа о временных трудностях с головой в моей семье.
– Половине Парижа? – Глаза Жерара округлились от удивления, но отступать он не перестал, продвигаясь вглубь квартиры. – Да я просто…
– Что? Что просто, Жерар?
– Просто встретил Монику, и мы немного поболтали…
Нагнувшись в сторону, я схватила первое, что попалось под руку – зонт, и выставила его так, чтобы деревянный кончик уткнулся в часто вздымающуюся грудь парня.
– Ты сказал Монике, что у меня галлюцинации? Что моя мама хочет меня сожрать?
– Я просто сказал ей, что общался с тобой буквально несколько часов назад. Она поинтересовалась, как у тебя дела…
Мы уже почти дошли до комнаты Жерара, но дверь оказалась закрытой, и он упёрся спиной, пока кончик зонтика медленно продавливал в нём дыру.
– Я ведь просила тебя держать всё в секрете, Жерар!
– Да я ничего такого и не сказал! Я ничего не говорил про твою маму, просто сболтнул, что тебе сейчас не очень, и ты видишь странные сны, Аника, клянусь!
– Ты не представляешь, как сильно я мечтаю убить тебя…
Господи, я на полном серьёзе тыкала в него зонтиком. Отбросив несостоявшееся орудие убийства в сторону, я сделала несколько шагов назад.
– Честно, я не говорил ей о том, что ты болеешь.
Не говорил о том, что ты болеешь…
Давно забытое детское воспоминание удавкой стянуло шею, когда Жерар вдруг протрезвел и посмотрел на меня так, как я сама когда-то смотрела на Луизу. Новенькая в классе. Странная девочка, только-только потерявшая родителей. Сидела на задней парте и никогда не смеялась. Учителя предупредили нас, что после смерти родителей у Лу иногда случались панические атаки, но это не остановило весь класс, а только подстегнуло детский интерес. Психованная. Больная. Ненормальная. Мы смеялись над ней. Стояли кругом и тыкали пальцами, пока Луиза жалась в угол и кричала.
Я отмахнулась, сдерживая слёзы, когда Жерар протянул ко мне руку, словно успокаивал буйное
