ему пособит.
Ночью Исаак просыпается и встает с постели, Ингер после своего путешествия спит как убитая. Он снова идет в хлев. На сей раз он разговаривает с коровой по-другому, слова не переходят в приторную лесть, он тихонько оглаживает ее, осматривая во всех местах, нет ли где метки, тавра, нанесенного неведомым хозяином. Никакой метки он не находит и уходит из хлева с облегчением.
Вот лежат бревна. Он начинает подкатывать их, поднимает на каменную кладку, ладит проемы для окон, большой для горницы и маленький для клети. Очень это трудно, он весь уходит в работу, позабывая о времени. Над крышей землянки появился дымок, вышла Ингер и позвала его завтракать.
– Что это ты затеваешь? – спросила она.
– Ты уж встала? – ответил Исаак.
Ох уж этот Исаак, до чего скрытный! Но ему нравится, что она спрашивает, проявляет любопытство и обращает внимание на его затеи. Поев, он не сразу уходит, задержавшись немножко в землянке. Чего он ждет?
– Да что же это я сижу! – говорит он, вставая, и прибавляет: – Дел-то ведь хоть отбавляй!
– Дом, что ли, строишь? – спрашивает она. – Неужто не можешь ответить?
Он отвечает из милости, он преисполнен великой гордости оттого, что строит дом и сам со всем справляется, потому и отвечает:
– Ты ведь видишь, что строю.
– Ну да. Так, так.
– Как же не строить? – говорит Исаак. – Вот ты привела ведь корову, надо же ей хлев.
Бедняжка Ингер, Бог не наделил ее таким умом, каким наделил Исаака, свое творение. Да и было это все еще до того, как она узнала его как следует, научилась понимать его манеру говорить. Ингер сказала:
– Но ведь ты же строишь не хлев?
– Нет, – ответил он.
– Похоже больше, что ты строишь избу.
– По-твоему, так? – сказал он и взглянул на нее с напускным равнодушием, словно удивленный ее мыслью.
– Да. А скотине останется землянка?
Он подумал с минуту.
– Пожалуй, так оно будет лучше!
– Вот видишь, – победоносно проговорила Ингер, – меня тоже не так-то уж просто провести!
– Верно. А что ты скажешь насчет клети при горнице?
– Клеть? Тогда у нас будет совсем как у людей. Ох, если б все так вышло!
Так оно и вышло. Исаак строил дом, рубил углы и вязал венцы, одновременно складывал очаг из подходящих камней, но эта работа ладилась плохо, и временами он бывал недоволен собой. Когда начался сенокос, ему пришлось оставить стройку, ходить по косогорам и косить траву, огромными копнами приволакивая потом домой сено. Однажды дождливым днем Исаак сказал, что ему надо сходить в село.
– Зачем тебе туда?
– Да я и сам хорошенько не знаю.
Он ушел и пропадал двое суток, вернулся с кухонной плитой – словно тяжелогруженая баржа, проплыл он через лес с плитой на спине.
– Да ты просто себя не жалеешь! –
