громко и в каком-то истерическом угаре. Сваленный памятник, лежащий уже на земле, крушат дальше с радостным остервенением, разбивая его на куски чем-то металлическим и тяжелым, и вообще используя все, что попадается им под руки, вплоть до палок. Это похоже на племя дикарей, кружащее в безумном танце вокруг поверженного врага. Они снова и снова выкрикивают те же самые слова, которые он уже слышал раньше, и смысл их привел его в ужас еще тогда, потому что они призывали смерть на тех, кто жил в соседнем с ними государстве. И было в этом что-то напоминающее пещерный обряд из далеких времен, когда-то бывших на той планете. А имя, которое они повторяли, как выяснил он, принадлежало давно умершему – бывшему нацисту, служившему вождю нацистов, напавших на Вторую Империю, в состав которой тогда уже входила и западная часть территории, что не помешало ему (этому «герою») выбрать сторону врага в той Большой войне. Именно его они почитали богом и поклонялись ему. Он был главным героем из числа тех, кого так неистово славили его последователи. Грэсли удивляло то, что они почему-то выбирали на роль своих героев именно таких ничтожеств, выдергивая их имена из истории, которая была общей с Империей. Веками эти народы жили вместе, и в разные периоды с той стороны были и настоящие герои, воевавшие против врагов и покрывшие себя славой, но о них не то, что забыли, их теперь считали здесь предателями. Будучи объективным наблюдателем, он помнил, что из этого народа так же вышло много известных личностей, правда, происходило это в то время, когда данные территории входили в состав Империи. Получалось, что только тогда проявлялось в них то лучшее, что теперь наглухо заколочено в их памяти ржавыми гвоздями, и стерто в сознании всё то, что вело их к созиданию. В остальные периоды истории силы разрушения брали над ними верх. Считая подобный внутренний раздрай волей, они проносились по этой земле, подобно смерчу, уничтожая всё вокруг и погибая под обломками руины, что уже можно назвать саморазрушением, ибо, находясь в этом угаре, ведомые очередным «героем», словно не ведая, что творят, они каждый раз как будто впадали в беспамятство. Странно, что это повторялось с какой-то губительной периодичностью.
Но почему они все это совершают в темноте? – думал Грэсли, смотря на то, как рушат в очередной раз свою историю эти странные существа, вроде бы считающиеся разумными в биологической цепочке. Он не понимал, зачем они это делают, но чувствовал невероятную агрессию, исходящую от них. И, движимые ею, они упивались своей силой и той разрушительной энергией, которая закипала в их крови и сплачивала между собой, сбивая в одно стадо. Да, он не оговорился, потому что они мало чем уже напоминали разумных существ. Если бы он был доктором или имел хоть какое-то отношение к медицине, то мог бы сказать, что их накачали наркотиками. Но существовал еще один вариант из области психиатрии – они безумны или искусственно введены в состояние безумия. Ему было известно, что приемы нейролингвистического программирования используются в некоторых религиозных культах
