Иерархия Неба и Земли. Том II. Часть II. Новая схема человека во Вселенной. Дуглас Хардинг
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Иерархия Неба и Земли. Том II. Часть II. Новая схема человека во Вселенной - Дуглас Хардинг страница 21
Наука – это предприятие вчерашнего и сегодняшнего дня, и невозможно сказать, какие более глубокие уровни во мне могут обнаружить дальнейшие тысячелетия исследований. Вопрос в следующем: каковы же свойства пространства (если таковые вообще имеются) между моим электроном-наблюдателем и центром, на который он проецирует свое содержимое? Что бы наблюдатель, который смог бы сбросить достаточно лишнего груза, чтобы проделать такой путь, увидел в этой промежуточной области? Быть может, в ней не обитает даже самый мелкий из наблюдателей, и она совершенно не подвержена моему влиянию, и, как следствие, является фактически несуществующей? Вполне возможно, что ученые будущего подберутся ко мне достаточно близко, чтобы обнаружить целый мир (довольно бедный) в протоне. На самом деле вполне вероятно, что, как считали Анаксагор и Лейбниц, материю можно делить до бесконечности и существует безграничное число миров внутри миров[62]. Однако современная физика говорит, что это не так. Видимо, мой наблюдатель должен рано или поздно завершить свой поиск, обнаружив мою сущность. На что она может быть похожа?
Вопрос непрерывности физического субстрата связан с вопросом делимости пространства. Важные современные труды на эту тему: Бергсон, Творческая эволюция и Бертран Рассел, Наши знания о внешнем мире, от с. 132.
Она непрерывна или разделена на разные единицы? Если верно первое, то является ли эта непрерывность лишенной характерных черт? Если верно второе, то различимы ли эти единицы? Как может единство порождать двойственность, а одинаковость – прийти к разнообразию? Подобные вопросы занимали философов всех времен, начиная с Фалеса, Анаксимандра и Гераклита (которые, соответственно, свели все вещи к «воде», «бесконечной субстанции» и «огню») до Шанкары (с его тончайшей материей, являющейся Брахманом)[63] и алхимиков (с их квинтэссенцией), до Спинозы (с его единой субстанцией)[64], Геккеля (с его всемирным эфиром)[65], Спенсера (с его нестабильной гомогенностью)[66], Оствальда (с его универсальной энергией)[67], Сэмюэла Александера (с его первичным пространством-временем)[68] и, наконец, Уайтхеда[69] и Рассела[70] (с их минимальными явлениями). Большинство из тех, кто размышлял над этим вопросом, считали, что не может быть изменений без того, что не меняется, и что в качестве предпосылки для движения должно быть то, что движется. Мало кто так ударяется в одну крайность, как Парменид, вовсе отрицающий всякие изменения, или в другую крайность, как Бергсон[71], заявляющий, что лишь только изменения и существуют. И мало кому удается обойтись без того единого, которое является основой для множества[72]. «Я понимаю Субстанцию», говорит Спиноза, «как нечто, что является собой в самом себе и что порождается через само себя: я имею в виду, что ее порождение не зависит от порождения другой вещи, из которой она должна быть образована»[73]. Однако вопрос в том, действительно ли подобная субстанция (как бы она ни называлась),
62
Анаксагор: «У малого не существует мельчайшего, и всегда есть нечто более мелкое; ибо не может так быть, чтобы то, что есть, перестало существовать, будучи разрезанным». (Барнет,
63
Макс Мюллер,
64
65
66
67
68
69
Например,
70
Например,
71
Цитируемое ранее произведение, с. 317.
72
Многие, в том числе и Гете, утверждали, что материя непрерывна. Сегодня, однако, непрерывность обнаруживают скорее в пространственно-временной сфере, для которой материя является, так сказать, не более чем местным нарушением.
73