уст.
Но и тут все пошло не по плану.
Поднимавшуюся по плутающей кривой лестнице журналистку привлек приглушенный шум.
Кто-то ругался и кричал. Но слов было не разобрать.
Джонс – ускорилась. Впрочем, не до конца уверенная, что её любопытного носа эти звуки касаются…
Удар.
Нога соскальзывает со ступени. Хищные острые ногти царапают горло и грудную клетку, оставляя на коже саднящие алые полосы.
Меланхоличный голос кажется одновременно и равнодушным, и – насмешливым:
– Осторожнее.
Видимо, сегодня по гороскопу девушке было написано вновь и вновь врезаться в мрачную владелицу этого места. И та, кажется, даже смирилась. Опять исчезнув, пока напуганная блондинка, чуть не свернувшая себе шею, переводила дыхание и отчаянно терла оцарапанную кожу в вырезе кофты.
Только спустя пять минут, отсидевшись на холодных, пахнущих плесенью, ступеньках, журналистка смогла взять себя в руки и подняться, нажимая на клавишу записи заранее.
Стук в дверь вышел неуверенным и совершенно противоположным громогласному стуку сердца.
– Ведьма! Она – настоящая ведьма! Берегись! Она и тебя погубит!
Дени – завопила. И – опрометью бросилась вниз. Прочь, прочь от безумно сверкавшего глазами старика, схватившего её за руки и обдавшего запахом перегара до рези в глазах.
Опомнилась девушка только тогда, когда поняла, что свернула не туда и, кажется, безвозвратно заблудилась в подвальных помещениях.
Узкие лабиринтные пролеты и почти вертикальные лесенки ничуть не вдохновляли на благие размышления.
Нажимая на тяжелую стальную ручку низенькой ржавой двери, Дениз Джонс мечтала о том, что найдет там кухню, в которой сможет разжиться стаканом кофе с коньяком.
И – успокоительным.
Но глупые бессильные фантазии о том, чтобы магическим образом обнаружить в гнилом подвале филиал уютного ресторанчика, тем не менее, не шли ни в какое сравнение с реальностью.
***
Дверь отвратительно заскрипела.
В лицо ударила сырость. И – приторно-железистый запах.
Присмотревшись к тревожному полумраку, Дениз – застыла на месте, не желая верить своим глазам.
В горле встал ком, тяжелый и тошнотворный.
Черные перья пополам с пухом летали по низкопотолочной комнате. Черные перья на полу пропитывались липким красным. Черные перья застряли в волосах женщины, поверх старомодного костюма которой был наброшен грязный передник.
Серповидный нож в её руке казался таким же черным, как и окрас мертвой птицы, чья кровь была повсюду: на камнях, столешнице, каменной кладке.
Женщина же тем временем обернулась на звук открывшихся створок, молчаливо уставившись на вошедшую.
Дени – попятилась.
– Из… извините.
Женщина молчала. А Дениз, дрожа под
