упускает случая поддеть меня дома Семен, мой отчим. Каждый раз, когда я уточняю, почему задерживают выплаты на его работе и не хочет ли он поискать новую, начинает хамить. Я ведь не для себя прошу, а стараюсь ради мамы. Более того, сама не сижу сложа руки: две должности совмещаю и беру репетиторство. Но с недавних пор разделила наши бюджеты и больше не храню свои сбережения дома. От этого Семен стал только злее: и если раньше пылинки с меня сдувал, особенно в день получки, то сейчас не жалеет гадких эпитетов.
– Представляю, что бы ты сказал, если бы узнал, что я только что отказалась от суммы, превышающей мою месячную зарплату, – горько усмехаюсь, глядя на хронически мигающий телефон.
Сообщения из дома сыплются нескончаемым потоком, но я игнорирую. Не хочу портить себе настроение перед поездкой к маме. Она и так подозревает неладное, а я продолжаю сохранять иллюзию настоящей семьи, лишь бы не нервировать ее. Я научилась улыбаться, когда хочется реветь белугой. Внутри меня перепутаны рычаги эмоций.
Сделав глубокий вдох и покосившись на время, собираюсь бросить телефон в сумку и мчаться на автобус, но…
– Назар Егорович? – недоуменно шепчу, когда на дисплее среди вороха мусора замечаю имя директора реабилитационного центра для инвалидов.
Три пропущенных звонка…
Дрожащими пальцами лихорадочно набираю его номер.
– Лилия Владимировна, – в динамике раздается вкрадчивый мужской голос, и мое сердце ухает вниз, раскалываясь на части. – Когда вы планируете приехать?
– Что-то с мамой? – испуганно выпаливаю, пропустив его вопрос.
– С Софией Павловной все в порядке, не беспокойтесь. Есть прогресс, причем очень хороший, – быстро отзывается врач, словно пожалев мою расшатанную психику. – Однако мне нужно переговорить с вами лично. Дело в том, что срок пребывания вашей матери здесь за государственный счет истекает, а новую квоту вам не одобрили…
– Знаю, я этого ожидала, – сипло произношу, прикрывая глаза. – Я планировала приехать после семи вечера, когда у мамы закончатся все процедуры и она сможет прогуляться со мной по территории… Что касается сроков… Напомните, когда вы нас прогоняете?
– К концу недели мы должны оформить выписку. Будете забирать маму домой? – задает логичный вопрос, что острым скальпелем полосует сердце.
– Мне некуда, – подхожу к окну, прижимаюсь лбом к холодному стеклу. – То есть… Мы можем перевестись в платное отделение?
В нашей старой двушке на третьем этаже мама угасает в четырех стенах. Ощущает себя беспомощной потому что даже спуститься во двор не может без меня. Лифт постоянно сломан, и его даже не пытаются ремонтировать, о доступной среде и речи нет.
В центре, куда мы долго пробивались и чудом получили квоту, все иначе. Он стал нашей надеждой, подарил второе дыхание. Мама воспряла духом, засияла. Исцеляется не только физически, но и морально. А ведь одно без другого невозможно. Именно вера помогла ей достичь положительных сдвигов, о которых упоминает доктор.
