поседело. И это не фигура речи.
– Все хорошо, я понимаю – накопилось, – Конард выдохнул. – Я смотрю на тебя – такую храбрую и своенравную – и завидую. Мне до сих пор не хватает сил коснуться последнего потайного сундука в подсознании. А ты решила выломать двери в собственном мозгу, – он закатил глаза. – Хотя, я подозреваю, их там и не было. Хочу стать таким же сильным.
– Обстоятельства всегда сильнее человека, Конард. Нужно просто уметь приспосабливаться и ставить парус по ветру, вот и все, – она откинулась на кресле и наконец-то расслабилась. – Ты никогда не задумывался, что есть вещи, которые от нас не зависят? Обруби птице крылья, и она уже не поднимется в небо, как ее ни уговаривай. Ты должен понять, что единственный человек, способный дать тебе свободу, – это ты сам. Тогда в университете именно ты сделал первый шаг. Без участия пациента улучшений добиться тяжело и, как правило, невозможно. Сегодня, сейчас я даю сама себе шанс быть свободной. И тебе пора, Конард. Пора.
– Будет страшно.
– Уже. Но ты справишься, верю в тебя. Не как врач, как твоя лучшая подруга, – она встала. – А теперь мне пора уходить. Боюсь, я смогу попрощаться только с тобой, поэтому прошу – обними всех за меня. Не думаю, что переживу подобные разговоры с кем-либо еще, – она покачала головой. – Особенно с Отисом… Он точно найдет способ убедить меня остаться. Скажи, что я их всех люблю, обнадежь, что я вернусь, поверь в это сам. Хорошо?
– Ты сказала не хоронить тебя! А сама говоришь так, будто собираешься покупать гроб, – он фыркнул.
– Так, шутки про гробы – это не ко мне. По крайней мере сейчас, дорогой, – она улыбнулась и откинула волосы назад. – Время говорить «прощай», Конард.
– Я против. Это время никогда не настанет.
Конард, не говоря ни слова больше, поднялся с кресла и направился к подруге. Он сжал ее в такие крепкие объятия, что услышал тихое попискивание. Даже несмотря на заброшенный в магистратуре спорт, он оставался крепким и высоким парнем, хотя и Оливия была не промах. Слезы размазали ее блестки, превращая сдержанный макияж в буйство красок. Так она казалась роднее и ближе, чем пять минут назад.
Конард не мог дать название буре эмоций, как только осознал слово «прощай». За эти десять лет он повторял его много раз. Дружба не могла исчезнуть просто так, однако время стирает воспоминания, накладывает отпечаток старости и переносит в коробку с вещами, которую жаль выкидывать. Конард пообещал себе ни за что не забывать Оливию и всегда ждать ее возвращения домой. Они никогда ее не забудут. Он подозревал – путь ее простым не будет.
За окном все еще падал снег. В здании головного офиса компании «Аслан» прощались два дорогих друг другу человека. Время в очередной раз стало вершителем судеб. Телефон Оливии зажужжал и призывал бежать, пока не поздно.
– Ну ты и даешь! – Конард рассмеялся и отступил.
– Я боялась, что ты найдешь аргументы и уговоришь
