офицера своему другу в Германию от февраля 1944 года, в котором тот пишет, что «мы бездарно проиграли битву за Крым, но мы сюда рано или поздно обязательно вернемся, и эта райская земля будет нашей». В год возвращения Крыма в Россию в марте 2014-го я направил этот документ в газету «Советская Россия», и он был там опубликован.
В Егорьевске мы жили почти всю войну, если не считать короткого периода времени в эвакуации в Ташкенте, куда маму командировали ответственным руководителем группы испанских детей, учившихся в ПТУ при Егорьевской текстильной фабрике. Старшая сестра мамы, тетя Маруся, была в Первую мировую сестрой милосердия в госпитале Иркутска, ее первый муж, офицер, умер от ран в 1915 году. Вторым ее мужем стал сосланный в Иркутск за подрывную работу в войсках большевик Федор Петров. В доме у Маруси жили и столовались девчонки-телеграфистки из колчаковского штаба. И Федору Петрову, который не случайно познакомился с Марией Николаевной и начал ухаживать за ней, с ее помощью не раз удавалось получать ценную для партии и партизан информацию. После победы над Колчаком Федор Петров входил короткое время в состав правительства Дальневосточной республики, а в начале 30-х они уже с двумя детьми переехали в Москву, где он был назначен одним из заместителей наркома НКПС Л.М. Кагановича. Вторая половина 30-х и война оказались для семьи Марии Николаевны трагическими: в 1936-м от странной, как она считала, болезни умер ее муж, в 1939-м застрелился связавшийся с криминальными кругами ее младший сын Сережа, а в 1941-м пропал без вести ушедший защищать Москву старший, Костя. Тетя Маруся до самых последних дней своей жизни была, пожалуй, единственным родственником нашей семьи, с которой я и моя семья поддерживали постоянные отношения. Перед нашим отъездом на работу в Перу в 1978-м мы съехались с ней по обмену, и она несколько лет жила с нашими дочерьми, как могла помогая им справляться с жизнью без нас. Она умерла в 1984 году.
Мама и ее партийная карьера определили географию и материальное положение нашей семьи на долгие годы. В Егорьевск в 1935 году переехала из Читы вся семья отца. Все мы, 9 человек – родители отца, он, его два брата и сестра Нина, мама, я и моя сестра Галя – жили в Егорьевске в двух комнатах в коммунальной квартире с печным отоплением, общей с соседкой кухней и удобствами на холодном первом этаже. Счастливое было у меня детство, если при таких тесноте и коммунальных трудностях я не помню ни одной ссоры или размолвки в семье. Хотя мне никто этого не говорил, но я думаю, что, возможно, одной из причин этого массового переезда семьи отца было бегство от возможных репрессий. Местные органы старались вовсю, чтобы удержаться у власти и показать это вождю. А мой не из бедных дед, бывший городской чиновник, и его старший сын состояли одно время в партии эсеров. И неважно, что после революции дед ушел со службы, а мой отец по его совету – из гимназии в знак молчаливого протеста против организации в Чите белого движения и что брат Александр организовал и возглавлял крестьянскую дружину для борьбы с семёновцами, японскими
