но чувствую себя именно так: шматком… соломы!
– Успокойся! – прикрикнул я и процитировал мужской журнал GQ, который недавно читал. – Ты не сломлен, а просто опустошён! Мы тебя наполним, вернём тебя к жизни, реанимируем! Можешь рассказать, что случилось?
– Конечно-конечно, – Фидель что-то глотнул и чмокнул губами. – Меня… меня бросили. Меня девушка бросила. Обманула. Растоптала нашу любовь! Растоптала мою любовь! Вот зачем?
– Новая девушка?
– Конечно-конечно.
– Опять? – удивился я. Это был уже пятый раз за два года.
– Угу-угу.
– Ну ты даёшь, старик, – я тяжело вздохнул. – И как же теперь? Что думаешь?
Иуда шмыгнул носом и ответил, что хочет покончить с собой, а наш разговор – его последняя ниточка с жизнью.
– Ты чего это, серьёзно, что ли? – Я прошёлся по комнате.
Пауза. В телефоне тишина.
– Алло! Ты слышишь меня?
Обычно Фидель стойко переносил удары судьбы, но, видимо, достиг предела, нервы сдавали.
– Конечно-конечно.
– Не делай глупостей! Всё наладится! Ты найдёшь себе новую девушку, и она будет самой лучшей. Это на сто процентов! – стал я тараторить пошлые банальности. Ничего лучше человечество ещё не придумало для такой ситуации. – Что ни делается, всё к лучшему. Всё проходит, и это пройдёт, как говорил еврейский царь Соломон.
– Ты правда так считаешь? – Голос Иуды смягчился.
– Даю честное благородное слово, слово айтишника!
Фидель вздохнул свободнее. К нему сразу же вернулось желание жить. Его просто-напросто прорвало на тему «Как социальный статус влияет на любовные отношения». Я слушал этот поток сознания минуты три, пока Иуда не начал повторяться. Пришлось прервать его и предложить встретиться завтра в баре «Сколопендра», чтобы обсудить всё более подробно, проанализировать сложившуюся ситуацию и найти из неё выход.
– Конечно-конечно. Договорились, – ответил Фидель и повесил трубку.
Я опять лёг на диван и стал наблюдать за жирной неповоротливой мухой. Она кружила по всей комнате и скучно жужжала, не давая мне спокойно думать или спать. Единственное, что мне приходило в голову: мухи – это гадость, их нужно истреблять. Вдруг жужжание прекратилось, я посмотрел на стол: насекомое чуть походило по нему и начало чесать чёрное брюшко – отвратительное зрелище. Я осторожно встал и взял газету «Метро». Муха не реагировала, потирая лапки. Она недооценила меня.
«Бах!» – резким движением я прихлопнул её.
Муха разделилась на три части: крылышки отдельно, внутренности отдельно и глаза, выпуклые и мозаичные, будто живые. Они пугали меня, я накрыл трупик газетой и продолжил дремать. До конца обеда оставалось ещё девять минут.
– Привет-привет! – сказал мне Иуда на следующий день.
Он ждал меня около «Сколопендры», хотя моросил мелкий дождь, а на тротуаре
