знает? – пробормотала Лис с легким вздохом.
– Я знаю несколько сказок о Джеке – покорителе великанов, – объявил я. – А ты, Лис?
– Я? Нет, о покорителях великанов я не знаю, но знаю всё и об оборотне, и о Пламенной Жанне[4], и об Оборванце в пурпуре[5]… О, да я, оказывается, знаю целую уйму историй!
– Ты такая умная! – сказал я. – А я буду учить его величество английскому.
– А я – бретонскому, – ревниво воскликнула Лис.
– Я буду приносить королю игрушки, – сказал я. – Больших зеленых ящериц с вересковой пустоши, маленьких серых кефалей, которые будут плавать в стеклянных шарах, крольчат из леса Керселек…
– А я, – сказала Лис, – принесу королю – моему королю – первую примулу, первую ветвь боярышника, первый жонкиль.
– Наш король, – сказал я, и в Финистере воцарился мир.
Я откинулся на спинку кресла, лениво перелистывая занятный старый альбом.
– Я ищу герб, – пояснил я.
– Герб, дорогой? Это голова священника со стреловидной отметиной на лбу, на поле…
Я сел прямо и уставился на жену.
– В чем дело, Дик? – улыбнулась она. – В этой книге все написано. Хочешь прочесть? Нет? Тогда я сама расскажу. Дело было во время третьего Крестового похода. Жил-был монах, которого люди называли Черным Монахом. Он стал отступником и продался врагам Христа. Сьер де Тревек ворвался в сарацинский лагерь всего с сотней копий и захватил Черного Монаха в самой гуще вражеского войска.
– Так вот откуда взялся герб, – тихо сказал я, но про себя подумал о клейменом черепе в яме. Что бы это значило?
– Да, – ответила Лис. – Сьер де Тревек отрубил голову Черному Монаху, но сначала он заклеймил ему лоб наконечником стрелы. В книге говорится, что это был благочестивый поступок и что сьер де Тревек заслуживает всяческих похвал. Но мне кажется, клеймить людей – это жестоко, – вздохнула она.
– А ты не слыхала о каком-нибудь другом Черном Монахе?
– Слыхала. Был такой в прошлом веке здесь, в Сент-Жильда. Говорят, на солнце он отбрасывал белую тень. И еще – он писал на бретонском. Вроде бы оставил хроники, но я их не видела. Его звали Жак Сорг – так же, как одного старого хрониста и еще одного священника. Некоторые говорят, он был прямым потомком того предателя. Конечно, от первого Черного Монаха можно было всего ожидать. Но даже если у него и был ребенок – это еще не значит, что последний Жак Сорг произошел от него. Говорят, этот человек был святым. Настолько добрым, что ему не дали умереть, а забрали живым на небо, – добавила Лис, глядя на меня глазами, сияющими детской верой.
Я лишь улыбнулся.
– Но он и правда исчез, – настаивала Лис.
– Боюсь, его путь лежал в другом направлении, – шутливо сказал я и, не подумав, поделился с ней утренней историей.
Я совершенно забыл о человеке в маске, заглядывавшем ей в окно, и вспомнил только тогда, когда увидел, что с лица ее схлынула
Имя, под которым во французские легенды вошла Жанна Фландрская (ок. 1295–1374), герцогиня Бретани, возглавившая оборону города Энбон во время войны за Бретонское наследство.
Персонаж вымышленного сборника народных легенд, который фигурирует в другом (одноименном) рассказе Чамберса.
