текло незаметно. Походы к модистке в сопровождении матушки и двух камеристок вносили хоть какое-то разнообразие в рутину. Однако ночи были куда насыщеннее…
Кора долго ворочалась, а заснув, тут же просыпалась в неясной панике. Страх пропитывал все тело, он стал ядом, терзающим ее, когда тьма опускалась на город. Ее пугала неотвратимость смерти. Кора не могла понять, как нечто настолько сложное, как человек, полный своих забот и мыслей, может просто перестать существовать из-за одного тонкого разреза на шее. Каково это – прекратить существовать? Но выяснять совсем не хотелось…
Холодный пот выступал на спине, руки дрожали, а зубы едва слышно постукивали. Тогда Кора уходила в ванную и с трудом готовила наброски для следующей статьи, пока не уставала еще сильнее. Если силы оставались, она возвращалась в постель, где вместо сна ее ожидал кошмар. В нем не было места Акониту, зато там был Гил.
Он бежал по полю, усеянному желтыми цветами, Инти ярко светила, а небо голубело лазурью. Гил бежал к высокому сильному клену, шуршащему красной листвой. А потом все менялось… Гил оступался, его нога рассыпалась пылью, а клен сбрасывал листву, превращаясь в страшную кривую тень, и тьма застилала небо. И все, что оставалось – голубые глаза мальчика, полные ужаса. А потом Гил начинал гореть…
Резко сев в кровати, Кора уставилась в стену комнаты, пытаясь дышать. Судя по скудному свету, распыленному в плотном тумане, стояло раннее утро. Сколько сна удалось вырвать из лап страха? Сущие крохи.
Ледяная вода немного взбодрила, как и зубной порошок, отдававший холодной мятой. Вытирая лицо, Кора остановилась у стены Аконита. Его мрачный образ возвращал ее к жизни. Внутри все зудело, сжималось и дрожало в предвкушении – хотелось найти его, раскрыть, обличить. Заставить его пожалеть.
Аконит стал смыслом. Он стал способом борьбы с давними страхами.
– Я ведь могу хоть что-то сделать, – пробормотала Кора, пристально вглядываясь в обрывок статьи с громким заголовком «Аконит убивает». Рядом со статьей был изображен человек в плаще с ножом в руках. Его лицо скрывало соцветие аконита.
Кора села за стол. Надо было начать новую статью, пока не наступил период приемов. Тогда времени будет мало, нужно хотя бы попытаться подготовиться.
Над текстом Кора билась до самого полудня, даже не выйдя к завтраку. Не прерывалась она в основном потому, что силилась выдавить из себя хоть что-то стоящее. Каждая строчка казалась недостаточно… Недостаточно хорошей, недостаточно хлесткой, недостаточно информативной…
Когда Эмма поставила перед ней кофейник и тарелку с сэндвичами, Кора наконец позволила себе отвлечься. Она уныло пережевывала еду, не ощущая вкуса. Все было недостаточным. И четыре дня бездействия усугубили ее состояние… Зато она кое-что поняла.
Первое – ей не хватало Джона, чтобы по ходу написания размышлять, разгоняя мысли и подбирая слова поточнее. Второе – ей не хватало Джона, чтобы он был рядом. Чтобы улыбался, щурясь, чтобы протирал линзы очков, чтобы тяжело
