не съел, и Вела тебе показалась, и даже… И мне ты под руку подвернулась, не еще кто…
Веселина промолчала. Она и сама уже думала об этом, но ответа не нашла.
А Громобой смотрел на нее и думал, как идет к ее красоте этот новый умный свет в глазах, и даже озабоченная складочка между бровями ее красит. Красота и должна быть умной, иначе она навечно останется лишь пустым колодцем без воды. И если в Веселину и вправду вселился какой-то неведомый благодетельный дух, то понятно, почему он выбрал именно ее. Сама богиня Леля не постыдилась бы такого облика!
– Эх, душа моя! – вздохнул Громобой, не дождавшись ответа. – Где же есть такие люди, что все про себя знают? Дураки разве что. Чурбан все знает – у него в голове нет ничего, и знать нечего!
Веселина даже удивилась: таких здравых речей она никак не ждала от Громобоя и теперь обрадовалась, обнаружив, что небесный отец наделил его не только силой.
– Да ты, оказывается, и умным можешь быть, если захочешь! Послушай! – Веселина обошла его плечо, как угол избы, и заглянула в его опущенное лицо. – Я знаю, что делать. Ты должен у Знея спросить, где отыскать Буеславов меч. А если кто может его достать, то только ты. Больше некому, понимаешь! – настойчиво продолжала она, торопясь все сказать, пока Громобой молчит и не возражает. – Тебя небо породило, а земля вырастила. Ты должен суметь!
– Я должен… – Громобой не любил утверждений, что он кому-то что-то должен, но сейчас возмутился все же не настолько, чтобы спорить. Речь шла о чем-то большем, чем его желания и даже он сам. – Да я не знаю ничего, – растерянно признался он. – Миры небесные? Здесь они… – Громобой повел рукой в воздухе и вспомнил тот взгляд, который все это время упирался ему в спину и толкал куда-то. – Искать их не надо. Они…
И он замолчал, не зная, как выразить словами те ощущения, которые жили в нем с детства. Та дикая сила, что проснулась в нем во время злосчастной драки, тоже пришла из высших миров. Они все время были рядом, были в нем самом, и дорога туда пролегает через его собственную душу. А Веселина не сводит с него горячего и требовательного взгляда, точно ждет, что он прямо сейчас, не сходя с места, сотворит что-то великое и важное. Душу щемило мучительное чувство: нужно было немедленно, не откладывая, сделать шаг, но куда? Надвечный мир, такой близкий и живой, прятался от него за невидимой гранью, избушка из бабкиной кощуны не хотела поворачиваться передом, и Громобой чувствовал нелепое и досадное томление, как будто был связан и не мог расправить затекшие руки и ноги.
Он провел ладонью по лбу и обнаружил, что вспотел, несмотря на зимний холод.
– Ты подумай! – неожиданно мягко попросила Веселина.
Она понимала, что в нем совершается какая-то тяжелая работа, в которой он и сам не может толком разобраться. И помочь ему нельзя: свою дорогу он должен найти сам.
– А что до Буеславова меча… – Громобой пожал плечами. Эта мысль его не воодушевляла. – Это опять кощуна
