уже существующую команду.
Прошло два месяца с назначения Бориса президентом фонда. Дела шли вполне успешно, и работа новосибирских ученых продвигалась семимильными шагами. Вершинский успел даже дать короткое интервью одному из федеральных каналов, где с большим оптимизмом отозвался о скором появлении вакцины. Гром грянул, как всегда, когда его никто не ждал. Было утро понедельника, и Борис немного опоздал к утреннему совещанию, поскольку отводил старшую дочку Катю в школу. Первое что бросилось ему в глаза, когда он вошел в кабинет, это отсутствие Тани, которая всегда приходила вовремя. Вместо неё, у ресепшена стоял начальник юридического отдела Анатолий Мишин. Он переминался с ноги на ногу и явно нервничал.
– Борис Аркадьевич, здравствуйте, а я вас жду.
– Привет, Толя. Что случилось?
– У нас проблема, причем большая – огорошил он, своего босса.
Выяснилось, что ещё месяц назад против фонда Бориса подали несколько исков, в том числе о нецелевом расходовании средств. Всё могло и обойтись, если бы юристы фонда отреагировали тогда же, но письма, которые приходили от проверяющих органов, терялись сразу после их получения под подпись. Забирала эти письма и отмечалась в их получении секретарь Вершинского, Татьяна Черных. С самого начала своей работы она настолько убедила Бориса в своей щепетильности и аккуратности в делопроизводстве, что он, не особо раздумывая, завел на нее всю входящую корреспонденцию. Как бумажную, так и электронную. Опрометчивость такого решения стала вскоре очевидна. Уже к обеду стало известно, что Татьяна была каким-то образом связана с другим благотворительным фондом «Счастливая жизнь». Так же установили, что иски были поданы с подачи руководителей этого фонда и его главы Владислава Беликова. Попытки найти письма, как впрочем, и саму Татьяну Черных ни к чему не привели. Вершинский без передыха разбирался с проблемой, но к вечеру, он всё отчетливее стал понимать, что всё пропало. В лучшем случае, работа фонда будет заблокирована на неопределенный срок, а про худший, он и думать не хотел. Второй раскат грома прогремел также громко, как и первый. На почту Борису пришли сразу несколько писем от очень крупных жертвователей, в которых они сообщали, что в текущей ситуации вынуждены отказаться от дальнейшей помощи фонду. Борис сидел в кресле обхватив руками голову и думал. Единственный человек, с которым он не поговорил, хотя с него-то наверно и надо было начинать, был Лунц. Но как было ему сказать, что Борис сам профукал дело, которое ему доверил Генрих Оттович? Не только доверил, но и создал по его же просьбе. Этого Вершинский не знал. В конце концов, собравшись с духом, Борис позвонил.
– Вечер добрый, Генрих Оттович – скорбно произнес он.
– Не очень-то он добрый. Мишин мне всё рассказал, так что я уже в курсе.
– Это хорошо. Значит я потрачу не так много вашего времени и сазу спрошу.
– Могу ли я помочь?
– Да.
– Я честно говоря удивлен, что такого человека как вы, легко обвела вокруг пальца его же
