посмотреть, сколько в наличии денег, хватит ли на скатерть.
Кастукас робко посмотрел на венгра:
– Можно я попробую играть? Не бойтесь, ноты я не порву и не испачкаю, я при вас поставлю их на пюпитр.
Венгр кивнул.
Кастукас сел за фортепиано и заиграл польку. Венгр слушал, сидя на краешке стула.
Вернулась Аделе. Венгр резко поднялся:
– Ого-го! Пани, да у вас музыкант растет! Обязательно купите ему эти ноты! Я вам сделаю хорошую скидку. В сущие копейки обойдутся!
Аделе протянула сложенную купюру – венгр развернул, разгладил:
– Здесь хватит и на скатерть, и на ноты.
Оркестр, исполняющий в сезон в городском парке вальсы из оперетт, – ничего другого в Друскениках не было. Однако дети Константинаса и Аделе Чюрлёнис были воспитаны на другой музыке и к вальсам относились с пренебрежением. И все же Кастукас «Польку-сторублевку» играл не переставая, пока не выучил наизусть.
Будучи у Чюрлёнисов, доктор Маркевич стал перебирать довольно скромную нотную «библиотечку». Ноты «Польки-сторублевки» повертел в руках, не скрывая иронии.
В следующий раз доктор Маркевич пришел с нотами «Маленьких прелюдий и фуг» Иоганна Себастьяна Баха.
– Это тебе, Кастукас, подарок! Играй.
Кастукас знал: отцу очень нравятся прелюдии и фуги Баха в исполнении доктора Маркевича. Взяться за их исполнение в присутствии отца он не решался. Однажды, когда отец отправился на рыбалку, Аделе подтолкнула сына к пианино:
– Разучи прелюд, который в прошлый раз у нас играл доктор Маркевич.
Вечером, возвращаясь с уловом, Константинас подходит к дому и – что он слышит? Маленький прелюд Баха. Остановился. Послушал. И – с порога:
– Аделе, неужели пан Маркевич так поздно в гости пришел?! Конечно, кто же еще может так хорошо и чисто играть!
Входит в комнату, а за пианино Кастукас!
Больше в доме Чюрлёнисов «Полька-сторублевка» не звучала.
Ноты «Маленьких прелюдий и фуг» Чюрлёнис бережно хранил всю свою жизнь.
«Не успеваю за собой записывать»
Игре на пианино Кастукаса учили и знакомые отца – пенсионеры, в прошлом преподаватели музыки – Позюмскене, Старпейкене.
Маркевичи дружили с семьей де Ласси. Дружили взрослые – подружились и дети. Мария Ундойтч, воспитательница Пети и Кати де Ласси, предложила заниматься с Кастукасом музыкой, а затем и с его братьями Пятрюкасом и Йонукасом. Мария блестяще играла на пианино, любила играть и на органе. Случалось, подменяла Константинаса в костеле.
Кастукасу чем-то не понравилось то, как с ним занимается «барышня» Ундойтч – трудно сказать, в педагогическом ли плане или в музыкальном (может быть, ее не устраивала склонность воспитанника к импровизации?), он заупрямился и перестал ходить на уроки.
Дома за пианино он садился без чьих-либо понуканий и не спешил закрыть крышку инструмента.
