самый раз.Смешно, как все эти комплименты
Могут тебе надоесть.
Я могу смешивать, резать и распределять,
Но я не могу нарисовать руку.
Я много чего не могу нарисовать,
Надеюсь, вы поймете.
Я не крайне скромна,
Но у меня не было мужчины,
Которому я могла посмотреть прямо в глаза
И рассказать о секретных планах.
Я могу дать клятву,
Я могу надеть кольцо,
И я могу дать обещание,
Но оно ничего не будет значить.
Можешь для меня это сделать, я хорошо заплачу.
Черт, я тебе все отдам,
Только прекрати это.
Можешь починить это для меня, оно обезумело.
Черт, я тебе все отдам,
Если эта вещь вновь заработает,
Можешь починить это для меня, я хорошо заплачу.
Черт, я тебе все отдам.
Только прекрати это.
Привет, я люблю тебя, не скажешь мне свое имя?
Привет, я ни на что не гожусь.
Будешь
Ли
Ты
Любить
Меня
Так
Же?
The Dresden Dolls[5], 2003
Мне было двадцать два года, я только закончила колледж, и я очень-очень-очень не хотела идти работать. Не поймите меня неправильно: я не была ленивой. Я хотела работать. Но мне не хотелось идти на обычную работу. Будучи сверхэмоциональным подростком, я писала песни, участвовала в театральных постановках и столкнулась с обескураживающей и непостижимой пропастью между тем, кем я хотела стать (Настоящим Артистом), и тем, как им по-настоящему становились. Хоть я и каждый день поклонялась алтарю MTV, я не знала ни одного известного музыканта, поэтому я не могла спросить у них, как им удалось достичь таких вершин. Я даже не знала ни одного неизвестного музыканта. У всех взрослых, которых я знала: моих родителей, родителей моих друзей, – у них была «взрослая» работа, таинственная, сложная, офисная, работа в многоэтажных зданиях, работа, в которой надо было знать компьютер, работа, в которой я вообще ничего не понимала и которая меня абсолютно не интересовала.
Когда люди спрашивали меня, кем я хочу стать, когда вырасту, я врала и давала им самый внушительный ответ, который только могла придумать: «Адвокатом! Доктором! Архитектором! Астронавтом! Ветеринаром!» (Я любила свою кошку. Мне казалось, этого достаточно.) Правда звучала очень глупо. Я хотела стать рок-звездой. Не поп-звездой. Рок-звездой. Артистом, крутым артистом. Таким, как Принс. Как Дженис Джоплин. Как Патти Смит. Как участники The Cure. Как те люди, которые выглядят будто они живут своим Искусством. Мне нравилось играть на фортепьяно, мне нравилось писать песни, и я знала, что если передо мной будет стоять выбор, то это именно та работа, которую я хочу.
Но я понятия не имела, как можно получить такую работу, как зарабатывать на жизнь в качестве артиста. В одиннадцать лет я впервые смогла заметить работающего артиста в его или ее естественной среде обитания на своем первом рок-концерте. Я увидела, что Синди Лопер была реальным человеком. До этого у меня закрадывалось сомнение, что Синди Лопер, Принса и Мадонну на самом деле очень убедительно играют актеры. Кроме того,
Дрезденские куклы
