детскую коляску. И еще одну, другой модификации. И еще.
Это здесь, в театре, он может позволить себе ненормальность. Искусству интересны извраты… Сааги должны быть НОРМАЛЬНЫМИ. Как нормальны все звери. Прочие просто не доживают до зрелости…
Он вздрогнул. Когда-то в юности он видел в Пещере егеря – только раз, но запомнил на всю жизнь. Человекоподобная фигура с железным хлыстом в руках – что может быть страшнее с точки зрения зверя?..
Быть ненормальным режиссером – почетно. Но быть ненормальным саагом…
Раман поежился.
Еще полгода назад он дал согласие поучаствовать в закрытой социологической программе. Пообещал сообщать о каждом случае так называемого везения жертвы – и посмеялся про себя, уверенный, что сама встреча с ним исключает какое-либо «везение». И вот… позавчера утром позвонил по условленному телефону и, морщась, изложил суть дела.
Что заставило его снять трубку? Интерес к практической социологии?
Нет. Страх перед ненормальностью. Желание внушить самому себе, что произошедшее – закономерно.
Вежливый голос в трубке чуть утратил самообладание, удивленно переспрашивая: трижды?!
Раман умел улавливать мельчайшие подтексты – и потому, положив трубку, впал в жестокую депрессию. И не успокоился, пока на утренней репетиции на довел до истерики самолюбивую актрисулю, вчерашнюю студентку, талантливую, в общем-то, девчонку…
И, успокоившись, решил, что досадный период его жизни – позади.
И крупно ошибся. Потому что их встреча с Павлой – преступление. Против законов природы. И ему страстно хочется вернуть сегодняшнее утро – избежать столкновения любой ценой.
Интересно, девчонка проболтается?
Интересно, а у психиатрической службы есть каналы, по которым можно отслеживать такие вот… встречи?
Интересно…
Он спохватился и посмотрел на часы; до спектакля оставалось сорок минут.
Он спустился к служебному входу в тот самый момент, когда Клора Кобец, молодая героиня сегодняшних «Белок», закончила милый разговор с вахтером и провела через вертушку долговязого, сияющего от радости парня. Раман остановился, оперся о дверной косяк и с удовольствием подождал, пока Клора его заметит.
Она заметила. Улыбка улетучилась с ее лица, смылась, будто плохая косметика. Парень еще сиял – он еще не знал Рамана Ковича. Ничего, узнает.
Выждав паузу, Раман обернулся к вахтеру:
– Господин Охрик?..
Вахтер забормотал оправдания; Раман не стал его слушать:
– Я настоятельно просил бы вас помнить, что пребывание любой посторонней особы в служебной части театра чревато для вас взысканием по службе. Лично для вас… Повторять я не стану, господин Охрик. Вас, молодой человек, попрошу покинуть помещение.
Парень глядел на него во все глаза. Он, вероятно, думал, что в храме искусства
