от новомодных веяний, – сказал он наконец. – Но я слишком стар, чтобы менять свои принципы. Давайте-ка, мистер Леннон, поступим с вами так. Я пока не буду ставить вам оценку – ни хорошую, ни плохую. Но на следующее занятие вам придется принести другой рисунок. В более традиционной манере. Может быть, вы когда-нибудь и прославитесь вот этим, – снова ткнул он пальцем в «творение» Джона, – но сначала я научу вас рисовать.
– Синтия, – окликнул Джон.
Девочка обернулась. Перемена только началась, и на то, чтобы поболтать, у них было целых пять минут.
– Тебе что, действительно понравился мой рисунок?
– Очень понравился.
– Ну и дура. Я же его специально нарисовал, чтобы Конвика позлить.
– Да? – Она улыбнулась, а затем достала из сумочки очки с толстенными стеклами и надела их, став от этого еще беззащитнее. – Если честно, я не видела, что ты там нарисовал. Чистый лист. Я очень близорукая.
– Почему же ты не носишь очки?
– Стесняюсь.
– Ха! – Джон порылся в кармане брюк, вынул оттуда целлулоидный футляр с очками и тоже нацепил их на нос. – И я стесняюсь!
Они засмеялись, и Джон, словно не контролируя себя, взял ее за руку. И она не отняла свою ладонь.
– Зачем же ты сказала, что тебе понравилось, если ничего не видела? – со свойственной ему прямолинейностью настаивал Джон.
– Потому что, мне кажется, ты не можешь сделать ничего дурного.
«Вот те раз, – подумал Джон. – А ведь, похоже, она клеит меня…» Но он не имел ничего против. В конце концов, Синтия – не самая никудышная девчонка в колледже.
– Что ты делаешь вечером?
– А куда мы пойдем? – чуть форсируя события, спросила она.
– Пойти куда-то не получится, – замялся он. – У меня репетиция. Мы играем рок-н-ролл. Хочешь послушать?
– Конечно! Только мне нужно будет забежать домой, а то мама волноваться будет.
– А мне нельзя опаздывать… Знаешь школу «Куорри бэнк»?
– Да, знаю.
Прозвенел звонок. Пора было возвращаться в класс.
– Так ты придешь?
– Приду, – кивнула Синтия. – А можно, я возьму подружек?
– Конечно! – пожал плечами Джон, хотя и подумал, что на свидания с подружками не ходят. С другой стороны, и он ведь пригласил ее не в кино, а на репетицию… – Конечно! Ребята только обрадуются.
Стюарт Сатклифф был не только удивительно одаренным мальчиком, но и редкостным интеллектуалом.
Он единственный из знакомых Джона жил, как настоящий художник, в тесной, заляпанной краской студии в доме на Гамбьер-террас. «Нельзя писать настоящие картины и нежиться при этом под крылышком у мамочки», – декларировал он. Вместо постели он спал в обшитом черным шелком гробу, который нашел на свалке и этим напоминал Джону Геккельбери Финна с его любимой засаленной бочкой.
Время от времени, к неудовольствию
