кстати, у него концерт-встреча, не хочешь сходить?» Естественно, я хотел.
Встреча проходила в каком-то небольшом зальчике – убей не помню, что именно там находилось и где это было. Кажется, впрочем, был это клуб музыковеда Абрама Юсфина. Этот феноменально образованный в области музыки человек был намного нас всех старше, и по генеалогии своей культурной ни к джазу, ни к року никакого отношения не имел. Тем не менее и к новой музыке, и к молодым музыкантам он относился всегда с большой симпатией и по мере своих сил-возможностей помогал. Силы-возможности были не ахти какие. Ну, можно было пригласить на какую-то свою лекцию в какой-нибудь то ли ЖЭК, то ли районную библиотеку поиграть в качестве музыкального сопровождения. Уж не знаю, получал ли Курехин за такие выступления хоть какой-нибудь гонорар. Если и получал, то сущие гроши – рубля три, не больше. Суть, однако, заключалась не в деньгах. Это была еще одна, чрезвычайно по тем временам редкая, возможность где-то выступить, показаться, играть свою музыку и потенциально привлечь к себе внимание хоть кого-нибудь из собравшейся публики – по большей части, правда, случайной и не очень-то понимающей, что он делает.
В тот раз Курехин поиграл перед собравшимися тетушками примерно с полчаса. Учитывая атмосферу и контингент, уже не молотил по клавишам с прежней яростью, и музыка носила куда менее ярко выраженный фри-джазовый характер. Скорее это были полуджазовые, полуимпрессионистические импровизации, в духе Кита Джарретта или Чика Кориа.
Тут же я впервые услышал, как он говорит. Формат вечера подразумевал ответы на вопросы. Разумеется, ни вопросов, ни ответов я не помню – прошло больше тридцати лет. Помню лишь общее настроение – обаятельный молодой человек, здраво и разумно рассуждающий о музыке, об искусстве, о культуре. Никаких признаков ставшего потом его фирменным знаком стеба не было еще и в помине. Да и быть не могло. Не хватало еще славы, не хватало даже какой бы то ни было мало-мальской известности, а на саркастический, постмодернистский стеб нужно иметь право, завоеванное хоть какой-нибудь артистической репутацией. Репутации пока было очень мало, да и время постмодерна еще явно не настало.
Признаться, не помню, спрашивал ли и я что-нибудь или же удовлетворился лишь ролью пассивного наблюдателя-слушателя. Помню зато, что взгляды наши не раз встречались – ну, во-первых, я сидел рядом с известным ему Геной Бревде, а во-вторых, видимо, я все же отличался от общего облика аудитории. По каким-то причинам, вспомнить которые сейчас не представляется возможным, мы тогда не познакомились, – видимо, как и после концерта на джаз-фестивале, ему нужно было срочно мчаться куда-то по очередным неотложным делам.
Бревде обещал непременно нас познакомить и готов был сделать это даже без собственного участия – снабдить нас телефонами друг друга. Впрочем, выяснилось, что у Курехина телефона нет и связь может быть исключительно односторонней. «Он тебе сам позвонит», – заверил меня Бревде.
Как
