тоже несладко пришлось, когда имения отобрали да в вечную ссылку отправили.
– Опять ты со своим Артемием Петровичем, – вяло возражал князь, – ничего с его детьми не сталось, уже вскорости государыня Елисавет Петровна, на престол взойдя, Волынского оправдала и детей его из ссылки вернула. Дочерям даже приданое дала.
– Дать-то дала, а голову их родителю назад пришить не смогла. Да и не так все повернулось бы, не взойди свет-матушка Елисавет Петровна на престол. Вот остался бы у нас царь-младенчик, так и продолжал бы Остерман всем вершить. Может, тогда и до батюшки моего с братьями Тайная канцелярия добралась бы. Меня бы с сестрицами в дальний монастырь сослали, и не стала бы я твоей женой, не родила бы тебе детушек, – тут, решив, что достаточно напугала мужа, княгиня заканчивала уже более мягко: – Так что, думаю я, батюшка, что государь наш Петр Федорович с государыней Екатериной Алексеевной сами промеж собой разберутся, а государственные дела – не наша забота. Наш долг перед Богом веру чтить, жить по совести и заботиться о детях.
Детей Марфа Ефимовна, выданная замуж шестнадцати лет, рожала мужу почти каждый год, но в живых из них осталось лишь трое – дочери Анна с Марфой и сын Петр. Анну уже выдали за соседа помещика, Марфу сосватали за полковника, а Петр был с малолетства записан в полк, и в будущем ему предстояло, продолжая семейную традицию князей Вадбольских, в боях поддерживать славу отечества. Детей князь любил, на сына возлагал все свои чаяния, и после простых и разумных слов жены хмель из его головы окончательно выветривался. Он притихал, проворчав напоследок:
– Ни за что отдали пруссакам славу русскую! Столько крови пролили, и теперь, почитай, все зазря? Нет, сына Петьку в армию не пущу, в полк, где он записан, рапорт об отставке пошлю. Ничего, пусть в статскую идет!
Поначалу княгиня пугалась:
– Для чего в статскую-то? На статской один подлый люд штаны протирает. Коли Петенька в армию не пойдет, так женить его надо, у Муромцевых вон две невесты подросли. Внуки пойдут, веселей нам станет. А то Марфушу выдадим, дом совсем опустеет.
– Женить! – насмешливо восклицал князь, довольный, что и ему удалось припугнуть жену. – Петьке только тринадцатый годок пошел, а у нее уже на уме его женить. Одно слово – баба! Нет, матушка, сын – не девка, ему по его княжескому званию нужно поначалу в обществе вес заиметь. На статской можно и до тайного дослужиться, а там почет, уважение, связи.
Устав пугаться и поразмыслив, Марфа Ефимовна решила, что дослужиться до тайного советника сыну не так уж плохо. Поэтому однажды к глубокому разочарованию мужа она миролюбиво ответила:
– Что ж, пусть идет на статскую – тоже неплохо. Только что пока по-пустому говорить, ты ведь еще в полк прошение не отослал. Погоди немного – со временем, может, остынешь да передумаешь.
Князя ее спокойствие обидело, и он в тот же день назло жене отправил прошение об отставке сына. Так молодой князь Петр к тайному своему огорчению был отчислен
