в статье, рассказы знакомых и совершенно дикие слухи, непонятно откуда взявшиеся. Я жадно ловил каждое слово, каждую фразу, пытаясь понять, насколько мне удалось достучаться до людей.
– Пашка Садыков? Он же с моим Витькой в одном классе учился!
– Лучевая болезнь, говорят, заживо изнутри сжигает…
– У зятя знакомый есть, а у того друг, так вот он рассказывал, что в Припяти анаконды завелись…
– Теленка с двумя головами видели…
– Думаете, зачем военные сборы объявили? По атому стрелять? Да там нечисть из-под реактора прет!
– Да ну вас с вашими байками! Вы почитайте лучше, что Кашеваров пишет!
– А военные там зачем? А? зачем?
– Вы ИМР на фотографии видите? Вот, смотрите! Это инженерная машина разграждения, их на случай атомной войны делали. Вот и пригодились…
– У военных техника, ресурсы. Это ж если всю армию туда отрядить, они быстро порядок наведут. Но границы ведь тоже охранять нужно.
– Всем миром навалиться хотят…
– По-другому никак, вот Кашеваров и пишет. Стране брошен вызов, люди плечом к плечу… И забывать их нельзя, вот в чем смысл!
– Да-да, он об этом и пишет! У нас тут все отлично, а они оттуда живыми мертвецами возвращаются!
– В Америке, я слыхал, за два дня такое излечивают…
– И наши научатся!
– Мой сосед – тоже чернобылец. Плох совсем.
– А у меня сын там был. И ничего…
– Товарищи, ну вы что такое несете? Люди нас с вами защищали своими телами, как в войну! А вы бред какой-то рассказываете! Телята с двумя головами, анаконды… Тьфу!
– Ну, про мутации и в научных книгах пишут…
– Да о чем вы! Тут про наших парней, им помогать надо!
– Верно говоришь, сынок! Мой племянник там был, сказывал, что страшное дело творится!.. Все, как в статье! За душу тронул!
– И не говорите!
Я слушал, затаив дыхание. Если отбросить откровенный трэш, как это будут называть в будущем, люди обсуждали подвиг ликвидаторов и сочувствовали их судьбе. То, что нужно! То, чего я хотел добиться! И пусть я пропустил уже несколько автобусов, плевать, когда тут самый настоящий живой отклик! Кстати, я был не единственным, кто опаздывал – люди периодически спохватывались, глядя на часы, и буквально впрыгивали в салон. Причем толпа у газетного стенда не уменьшалась, а только росла. Присмотревшись, я понял, как это происходит – из соседних домов выходили те, кому не требовалось бежать на работу. Пенсионеры, люди на больничном бюллетене, мамы в декрете. Кто-то видел столпотворение из окна, другие интересовались у бегущих соседей, что происходит, и тоже, одевшись, шли к остановке.
– Здорово, Семеныч! – меня окликнули, и я, обернувшись, узнал Петьку Густова, соседа-афганца.
Он был в легкой саржевой куртке, из-под расстегнутой молнии красовался десантный тельник.
