известных штуковин, типа «черных брызг», «этаков», «пустышек» и прочего, Зона периодически радовала редким, а порой – уникальным хабаром, который ценился на порядок выше обычного. А сейчас, в период спада активности, такие цацки вообще – словно бриллианты.
– Вы хотите украсть мой подарочек на Новый год?
Садовников вздрогнул. Обернулся, до боли выгнув шею. Рядом с ним, оказывается, сидел пацан. Рослый, вихрастый, слегка толстозадый, одетый в камуфляжные брюки со множеством карманов и растянутую, не очень чистую футболку.
– Кто тебя сюда впустил? – спросил сталкер.
– Глупый вопрос, – парировал мальчишка. – Я у себя дома. А тут – мой подарок.
Сталкер присмотрелся: нельзя было сказать, что сходство с сенатором бросалось в глаза, но оно было несомненным.
– Сын Шимченко?
– Да. Виталий, – представился пацан. – Там, – он указал взглядом на аномалию, – «комариная плешь».
– Да что ты говоришь! – делано удивился Садовников. – Может, ты даже знаешь, откуда взялись пятна на паркете?
Мальчишка повесил нос.
– Я предупредил тетю Милу о «комариной плеши». Но она мне не поверила. Мне здесь никто не верит! – добавил он с горечью. – Это ведь я пробросал аномалию гайками.
Садовников уставился на юного Шимченко, словно в первый раз увидел.
– Да ты – мужик! – совершенно искренне высказался сталкер, он никак не мог ожидать, что этот с виду рыхлый сенаторский сынок, пухлощекий мажорик, способен на такие действия.
Пацану похвала сталкера пришлась по душе. Он покраснел, аки девица, довольно запыхтел, теребя оттянутый карман брюк.
– Гайки нужны? – поинтересовался он у Садовникова с предельной деловитостью.
– Нет, – мотнул головой Садовников. – Я обследовал весь зал, кроме «плеши», здесь ничего больше нет.
Виталик шмыгнул носом.
– Ну-у-у, – протянул он, – мне кажется, это не совсем так. Елка стала больше, ее верхушка как будто проткнула весь дом, но почему-то никто этого не замечает.
Садовников хмыкнул.
– Скажи, а у тебя были такие моменты, когда ты вдруг начинал чувствовать необычные запахи? – спросил он у мальчишки. – А может, неожиданно обострялось зрение? Или вдруг наваливалось необычное волнение, тревога?
Пацан замялся.
– Это Зона, – сказал он сбивчиво. – Я всегда хотел побывать в Зоне, и вот она сама пришла ко мне. Это все – из-за меня. Я это чувствую.
– И теперь тебе страшно…
– Нет! – почти выкрикнул Виталик. – Я так захотел! Я мечтаю стать сталкером! Самым лучшим! И я стану им!
В дверном проеме появилась фигура Фили. За помощником сенатора маячил похожий на глыбу Большой. Убедившись, что сынок босса и сталкер беседуют, сидя на полу сразу за порогом, люди Шимченко отступили на сумрачную лестницу.
– Я думал, что дети важных персон
