Ивана. – Откуда тебе знать, может, Зоран потом его нарисовал? – она соскользнула с табурета, давая понять, что разговор окончен.
И тогда Вика решила провести собственное расследование. План был таков: выследить старика, спрятаться в укромном месте и наблюдать за его работой издали. Своими глазами увидеть весь процесс создания картины от начала до конца. Для этой цели можно приспособить объектив фотоаппарата. По-хорошему нужен бинокль, но где его взять? Зато камера в руках – железное алиби на случай внезапного разоблачения – хожу, мол, любуюсь красотами, снимаю для души.
Надев для конспирации чёрные очки, Вика отправилась вдоль моря в парк.
Справа от неё темнел необитаемый остров Николы – обломок скалы, покрытый чёрным лесом. Ночью дул крепкий ветер. Он мешал спать, завывая дурным голосом сквозь щели неплотно прикрытых ставен. Теперь Вике казалось, что живёт он на этом острове, одинокий и неприкаянный. А когда становится совсем тоскливо, начинает буянить, взлохмачивая волны, срывая злость на случайных прохожих, как давешний мушкарец в линялой майке.
Непогода разогнала с пляжа и без того редких купальщиков. Лишь знакомая Вике пара, мать с сыном, прятались от ветра среди камней. Мальчик был болен, что-то нервное, постоянно хныкал и плохо спал. Врачи посоветовали слушать шум прибоя. И мать терпеливо носила его, трёхлетнего, на руках, прижимая к груди, нежно нашёптывая что-то на ушко. Она мужественно претерпевала ежедневную пытку хождения по жёстким камням до залива и обратно. Ночевали они в трейлере, а весь день проводили здесь, на каменистом пляже, среди рассохшихся лежаков, слушая шум прибоя. Сколько раз ни проходила Вика мимо, никогда не видела малыша спокойным или спящим. Но мать всё продолжала и продолжала его баюкать. Её бессменная стоическая вахта длилась сутками напролёт. Вот и сейчас, закутав сына в плед, она улыбалась чему-то и тихо напевала. А мальчик тоненько подвывал, повернув к ней измождённое бледное личико.
Не успела Вика поздороваться, как заметила вдалеке знакомую узловатую фигуру. Художник шёл стремительно, согнувшись под тяжестью своей неизменной ноши – косоногого этюдника и скамейки. Порывы ветра трепали выбившиеся из-под шляпы седые пряди, полы просторной синей куртки взлетали, как крылья ночной птицы. Старик торопился к тоннелю, но, увидев мать с сыном, замедлил шаг. Пошарив глазами, выбрал подходящее место, растопырил гнутые ноги этюдника, вдавил скамейку в гальку. Сел, сложил руки на коленях и впился глазами в морскую даль.
Крадущаяся за ним по пятам Вика оглянулась в поисках наблюдательного пункта. Но её окружали лишь камни в свистящих потоках ветра. На горизонте тревожно клубились тучи. Вика достала фотоаппарат, прищурилась в окошко видоискателя, навела резкость. Старик был неподвижен, слившись с пейзажем. Оставалось только ждать…
Прошло полчаса. Потом ещё час. Или два… Ноги шпионки затекли, спина онемела. Ветер трубил на все лады. Время от времени Вика с надеждой приникала к видоискателю, но
